Сибирские огни, 1973, №4

У книжной полки В. Распутин. Вниз по течению. «Наш современник», 1972, № 6. Герой нового произведения Валентина Распутина —молодой писатель. Он едет в отчие места, в деревню, где не был несколь­ ко лет. Едет, чтобы глотнуть родного возду­ ха, чтобы здесь, в дорогих сердцу краях, обрести нужный настрой для работы. Естественно, что путь героя домой и пре­ бывание его среди близких наполнено вос­ поминаниями детства и юности. 'Но недолго живет Виктор под материнским кровом. Нет прежней деревни. Все изменилось. Даже лю­ д и—другие, незнакомые. И, не обретя же­ лаемой почвы, не сумев связать эту изме­ нившуюся деревню с той прежней, дорогой ему, герой внезапно уезжает. Уезжает, од­ нако, с надеждой — осмыслив и пережив впечатления, вновь возвратиться сюда. «Уезжать мне всю жизнь в деревню, уез­ жать и возвращаться, уезжать и возвра­ щаться! И уже никто не переменит во мне этого желания, никто не остановит!» Это восклицал лихоносовский герой довольно давно, как бы предвосхищая поток сенти­ ментальных путешествий в современной прозе. Неужели, действительно, «никто не остановит» молодых прозаиков, не переме­ нит в них «этого желания»? Вот и Распутин к ним присоединился. Но не будем спешить с обобщениями. «Деньги для Марии» — повесть, которая открыла дарование молодого иркутского прозаика. В основе ее —простая житейская история о том, как честный человек попал в беду и люди пришли ему на помощь. Но сколько за этим стоит драматического, не­ ожиданного! Как переплавилась эта исто­ рия под «грузом» размышлений и наблюде­ ний, богатством характеров, превосходным знанием деревни, души сельского человека! А «Последний срок»? Опять (воспользуем­ ся определением Сергея Викулова) «обыч­ ная история: в глухой лесной деревушке умирает восьмидесятилетняя старуха». Но проникновение в образ здесь хочется срав­ нить с блистательным перевоплощением большого драматического актера. Молодой прозаик рассказал о жизни и смерти своей героини так, как это могла сделать лишь сама Анна. Стремление находить в знако­ мых и, казалось, исчерпанных ситуациях глубинную суть, натолкнуло писателя па очень острый конфликт — взаимоотношения Анны с детьми. И, несмотря на то, что ав­ тор не скрыл от читателя суровую, подчас неприглядную правду, повесть не получи­ лась ни мрачной, ни безысходной. Читатели, критики и, что не часто бывает, многие крупные мастера слова восхитились свое­ обычностью прозаика, зрелостью филосо­ фии, тонкостью реалистического психоло­ гизма. Но пора вернуться к новому произведе­ нию Валентина Распутина. Сможет ли и на этот раз автор найти новые повороты на. проторенных дорогах? Плывя с героем вниз по течению могучей сибирской реки, не можешь не подосадовать на излишнюю чувствительность, камерность поступков, переживаний. Все это подчас усугубляется знакомым исповедальным вос­ приятием. «Как же так? —упрекая и сокру­ шаясь, рассуждал он.—Почему мы, во вред себе, не хотим замечать то, что нам необхо­ димо знать и видеть в первую очередь? По­ чему так много времени мы проводим в хло­ потах лишь о хлебе насущном и так редко поднимаем глаза и останавливаемся в удив­ лении и тревоге: отчего я раньше не пони­ мал, что это мое и что без этого нельзя жить? И почему забываем, что именно в та­ кие минуты рождается и полнится красо­ той и добротой человеческая душа?» Порой обкатанная дорога путешествий приводит к давно утерявшим эмоциональ­ ную силу, мертвым в своей банальности и выспренности интонациям: «Воспоминания, связанные с рекой, жили в нем отдельно от других, и жили теплой душевной печалью, возле которой он часто грелся и отдыхал перед тем, как двинуться дальше». Такие интонации не случайны. Они отра­ жают заметную рыхлость композиционной структуры произведения, нединамичность и необязательность некоторых эпизодов. Здесь, пожалуй, стоит остановиться на том, что напечатанное в журнале произведение не имеет жанрового обозначения. Повесть? Хроника? Главы большого романа?.. В ин­ тервью «Литературной России» В. Распутин назвал «Вниз по течению» очерками одной поездки. В какой-то мере такое жанровое обозначение проясняет авторский замысел. Итак, сентиментальное путешествие. Как будто автор не вырвался из тисков баналь