Сибирские огни, 1973, №4

трактовка восходила еще к М. П. Садовско­ му, игравшему в паре с М. Н. Ермоловой- Негиной. В «Красном факеле» Мелузов предстал высоким, красивым и статным мо­ лодым человеком с сильным, сочным бари­ тоном. Он — весь — излучал духовное здо­ ровье, и любовь его к Негиной приобретала не столько изысканно-духовный, сколько страстный, плотский характер. Уход к Вели- катову представал жестокой изменой люб­ ви земной, чистой, полнокровной. Большое, красивое чувство предавала Негина для то­ го, чтобы остаться верной призванию. Кон­ фликт возникал зримый, жестокий. Негодо­ вание и боль за жизнь, загубленную, слом­ ленную обществом «бессердечного чистога­ на», вызывал спектакль краснофакельцев. Когда Н. Михайлов приступил к постанов­ ке «Без вины виноватые», пьесы, за которой издавна утвердилась слава выигрышной, благодаря мелодраматическому сюжету, но вовсе не лучшей в наследии великого дра­ матурга,—слышалось немало скептических голосов. Приводились примеры неудачных постановок в других театрах, сомневались в нужности пьесы сегодняшнему зрителю. Перед постановщиком встала задача очи­ стить спектакль от многочисленных штам­ пов мелодраматического свойства. Необхо­ димо было прежде всего выявить, прочер­ тить красной линией нужную, созвучную со­ временности идею. Вряд ли кого могли всерьез взволновать страдания «напрасно обруганного и оскорбленного» подкидыша, «оставленного под забором». Но тема борь­ бы за человеческое достоинство и честь, присутствующая в пьесе, близка нам и сего­ дня. Она проходит через все судьбы всех действующих лиц, объединяет их действия, мечты, помыслы. И в первую очередь эта тема звучит в образе Отрадиной-Кручини- цой. В центре' краснофакельского спектакля оказалось столкновение доброй, доверчи­ вой Любы Отрадиной с ловким, бесприн­ ципным дельцом Григорием Муровым. Це­ ной преступления перед совестью и человеч­ ностью Муров достиг богатства и почета. Но жизнь его прошла безотрадно, была «не­ прерывной пыткой». Через горе, слезы, сво­ им трудом и талантом добилась Отрадина признания и славы,—и мы не можем не вос­ хищаться мужеством этой незаурядной жен­ щины, сумевшей в условиях царской России сохранить все лучшее, человечное и выйти победительницей в суровой схватке с жизнью. Стремясь к спектаклю —широкой карти­ не нравов и обобщений — режиссер вместе с художником и композитором ввели ряд необычных в те годы выразительных средств. Нужно было выйти за пределы комнат и гримуборных,—и в спектакле по­ явились пейзажи захудалого городишка, где прошла юность Любы Отрадиной. Введен опоясывающий сцену станок, который попе­ ременно служил то тропинкой, то гостинич­ ным коридором, то внутритеатральным про­ ходом. Это помогло преодолеть замкнутость действия в четырех стенах, создало допол­ нительные возможности мизансценирования. Весь спектакль от начала до конца прони­ зывала музыка. Она . звучала прологом и эпилогом, предваряла каждое действие, вихрем звуков врывалась в минуты глубо­ кого душевного потрясения героев. Перед постановщиком стоял вопрос и та­ кого характера: как читать большие моноло­ ги Островского? Ведь зачастую они выгля­ дят вставными эпизодами, воспринимают­ ся современным зрителем как сценическая неправда. Н. Михайлов нашел, своеобразный прием «уединения» героев в момент произ­ несения монолога. Вот Незнамов услышал от Миловзорова сплетню о том, будто Кру- чинина бросает в разных городах своих не­ законных детей. В раздумье опускает он го­ лову. Тотчас мягко гаснет свет, и только Незнамов остается в луче прожектора... Хлынет музыка, поднимет Григорий голову и выскажет свои невеселые думы. Смолкнут его слова, и смолкает музыка, вводится пол­ ный свет. Действие продолжается, как будто его и не прерывали интимные раздумья Нез- намова... Конечно, сегодня подобными постановоч­ ными приемами никого не удивишь —и не такое видали! Но не забудем, что лет пят­ надцать назад, когда создавался этот спек­ такль, подобного рода «вольности» по отно­ шению к «бытовику» Островскому казались чрезвычайно смелыми новациями. Но главное, чего удалось достичь в пьесе «Без вины виноватые» режиссеру и исполни­ тельнице центральной роли Е. Агароновой, так это четкого действенного раскрытия главной мысли спектакля: через все поступ­ ки Кручининой, даже если она ничего не говорит, а только смотрит хорошим, доб­ рым, сочувственным взглядом, через весь ее облик благородной сдержанной женщины проходит тема сочувствия униженным, ос­ корбленным. Борьба за человеческое в чело­ веке—этой благородной идее служил крас- нофакельский спектакль... 150-летие со дня рождения А. Н. Остров­ ского —не только праздник русской куль­ туры. Это еще и смотр того, что сделано по сценическому воплощению наследия гениаль­ ного драматурга. Оглядываясь на прошлое, вдумываясь в сегодняшний день нашей теа­ тральной «островианы», мы видим— какие пути плодотворны, где накопились штампы, что из драматургии Островского использует­ ся как боевое оружие, что устарело, а что несправедливо забыто. Театры Сибири, как мы убедились на при­ мере Новосибирска, широко и достаточно ак­ тивно работают над освоением все новых драматургических пластов в том смысле, что ищут не новых, редко появляющихся на афишах названий пьес, а новых идей и но