Сибирские огни, 1973, №4

то своему, загадывая зрителям загадку за загадкой — в чем причина печального оди­ ночества этого человека? А то вдруг Боль­ шов-Орлов разражается раскатистым благо­ душным смехом и с видимым удовольстви­ ем наблюдает, как проваливается план сва­ хи выдать Липочку за «благородного». По­ следующее событие — решение отдать дочь за приказчика — выглядит не актом само­ дурства, а скорее чудачеством. Каждой сценой артист спорит с характеристикой, данной Большову Добролюбовым, который видел в этом купчине «грубое животное, в котором смолоду заглушены все симпатиче­ ские стороны натуры и не развиты никакие нравственные понятия»1. Ту же характери­ стику вынес ему и Н. Чернышевский. Театр отказался от такой трактовки образа. Во имя чего? Не стоит и говорить, что чванли­ вое желание Липочки выйти замуж непре­ менно за «благородного» или за военного при таком респектабельном папочке теря­ ет свою подоплеку. Непонятным стало так­ же, почему у элегантного Большова люби­ мый приказчик одет в стародавние одеж­ ды и держится и говорит соответственно обиходу купечества дореформенной поры. Своей трактовкой образа Большова театр в огромной мере «притушил» тему домо­ строевщины. Этот барин чудит, не более! Его домашние никак не напоминают запу­ ганных, придавленных людей, разговари­ вать привыкли в голос, громко, смело. Да­ же жена Аграфена Кондратьевна здесь по­ лучилась довольно властной, знающей себе цену хозяйкой. Уж она не «бухнется в но­ ги» Большову с жалобой на непочтение до­ чери, как явствует из текста комедии. Но если ушла из пьесы тема деспотизма, самодурства, то в чем же ее конфликт? Оказывается, все дело — в больной сове­ сти, и перед нами разворачивается драма доверия и коварства. Большов доверчив, как ребенок, как Отелло, а Подхалюзин ко­ варен и расчетлив, как Яго. В решении это­ го конфликта и состоит смысл «Свои лю­ ди — сочтемся» в интерпретации Л. Белова. В. Чумичев-Подхалюзин создал образ и сыграл спектакль, лишь в некоторой степе­ ни напоминающий наши привычные пред­ ставления о комедии. Смотреть за чудесны­ ми превращениями этого московско-купече­ ского Растиньяка — одно наслаждение. Нарочито стертый, незаметный, он долго выжидал, копил капиталец на обмере поку­ пателей, на обмане хозяина. Но вот настал его час. Подхалюзнну доверено все богатст­ во Большова. Ликуя, тихонько, словно бо­ ясь спугнуть счастье, Лазарь Елнзарыч, обернувшись в зал, бормочет: — Вышла линия, ну и не плошай, он свою политику ведет, а ты свою гни... Чем я не человек? Замыслив обкрутить вокруг пальца свое­ го «благодетеля», Подхалюзин на какую-то ' Н Добролюбов Поли, соб'р соч., т. II, стр. 78. 11 Сибирские огни № 4. долю минуты задумывается: «Говорят, на­ до совесть знать!» Но тут же отмахивается от опасной жалостливой мысли: «...коли он сам других обманывает, так какая же тут совесть!» Важнейшее решение предать ближнего своего, преступление перед совестью замыс- лено без тени сомнений и колебаний. Всей предыдущей жизнью был подготовлен Под- халюзнн к предательству и за грех не почи­ тал обман. А зрители всем ходом спектак­ ля, начиная с крикливой рекламы и с лице­ зрения Христа, начиная с укрупненно по­ данной реплики Большова: «Нынче всякий норовит, как тебя за ворот ухватить, а ты совести захотел», уже готовы как нечто вполне логичное увидеть предательство, способность кого н что угодно купить, про­ дать, заложить. Итак, Подхалюзин принял решение. От­ ныне он, не раздумывая, действует. Ловко, расчетливо расставляет силки. Привыкший с детства «к старшим почтительность выка­ зывать», он умеет лгать, в каждом отдель­ ном случае казаться предельно искренним. По видимости искренне он разыгрывает пе­ ред Большовым пылкое чувство к его доче­ ри — не подкопаешься! Умело ведет дело­ вые переговоры со свахой, со стряпчим — знает, чем кого прельстить! А уж что каса­ ется знаменитой сцены сватовства к Липоч­ ке, то этот дуэт, право, можно назвать «концертным». В ней звучит только строгая торговая сделка. Уж какая там любовь — ее и в помине нет ни с той, ни с другой сто­ роны, нет даже увлеченности, даже простой человеческой симпатии. Этим людям, до мозга костей развращенным властью денег, не до чувств — капиталец надо заполучить! А каким благородным негодованием свер­ кали поначалу глаза Липочки, против волн обрученной с собственным работником! Как она его ненавидела в начале их беседы! Эта сцена по масштабам совершившегося на наших глазах душевного переворота в ироническом ключе повторила знаменитую сцену обольщения Анны Ричардом НЕ Не улыбайтесь, читатель! Вспомните, какие слова говорила Липочка за несколько ми­ нут до этого, как мечтала о «красивой» жизни. Брак с «противным» «неучем», пло­ хо одетым, к тому же приказчиком, низво­ дил Липочку в собственных глазах до поло­ жения кухарки. Все это В. Широнина пока­ зала нам крупно, всерьез, без комикования. Подхалюзии-Чумичев поначалу говорит вкрадчиво, воздействуя только на мысль собеседницы, но постепенно, увлекаясь, он рисует упоительные картины будущего сча­ стья, богатства, роскоши с «капидонами» на стенках. Покупка совести состоялась. Вскоре мы застаем Подхалюзина и Ли­ почку умиротворенными в долгой-долгой сладостной паузе. Разодетые по последней моде, они упиваются блаженством. Испол­ нители не жалеют гиперболических красок для своих героев, высмеивают их жестоко. Даже место действия не понадобилось не-