Сибирские огни, 1973, №4

Через два года после мейерхольдов- ского «Леса» К- С. Станиславский, идя со­ вершенно иными путями, пришел к созда­ нию на сцене Московского Художественного театра необычайной по остроте и яркости решения сатирической комедии «Горячее сердце». Этими двумя спектаклями была со­ вершена революция в понимании драматур­ гии Островского. Отныне и навсегда была похоронена легенда о спокойном, неторопли­ вом бытописателе, бесстрастно взирающем на мир. Оказалось, что в основе большинст­ ва произведений великого комедиографа — острый социальный конфликт, оказалось, что Островский 1 } 0 все не чужд динамике, ’зре­ лищности, что в его произведениях —бога­ тейший материал для построения многооб­ разных по форме представлений. С тех пор прошло уже много лет. В бит­ вах за Островского немало удач и пораже­ ний. Наиболее прочно новый стиль решения пьес утвердился пока что за пятью сатири­ ческими комедиями. Назовем их: «Лес», «Горячее сердце», «Волки и овцы», «На вся­ кого мудреца довольно простоты», «Беше­ ные деньги». Только лишь наметились пути решения таких редко игравшихся комедий последнего десятилетия жизни Островско­ го, как «Богатые невесты», «Красавец муж­ чина», «Невольницы», многое сделано для полноценного раскрытия цикла «печальных комедий», куда входят: «Таланты и поклон­ ники», «Последняя жертва», «Бесприданни­ ца», «Правда — хорошо, а счастье—лучше», «Без вины виноватые». Но все деятели теат­ ра, исследователи Островского, критики от­ дают сегодня себе отчет, что сделано еще далеко не все, что великий драматург мира еще ждет своего интерпретатора, первоот­ крывателя. Работы предстоит много, и чем шире будет круг экспериментаторов, иска­ телей, тем большего достигнет наш театр. Поэтому так важно изучать историю сцени­ ческой жизни пьес Островского, вне зависи­ мости от того, где родился спектакль — в Москве или в далекой Сибири.I I Последние 10—15 лет в деятельности со­ ветского театра отмечены событиями бур­ ными, отдаленно напоминающими страсти «театрального Октября». Вновь зазвучали со сцен многих театров агитспектакли Мая­ ковского, на удивленье многим доказав свою жизнестойкость. Вновь, в иной сцени­ ческой редакции стала властительницей дум истинных театралов вахтанговская «Прин­ цесса Турандот», с успехом были восстанов­ лены охлопковские «Аристократы» с его слугами просцениума и снегопадом из бу­ мажных конфетти. Местом постоянного па­ ломничества молодежи стал театр на Таган­ ке. Засверкал в большом количестве поста­ новок совсем было забытый Бертольд Брехт. Условность с ее прошлыми и новей- шими достижениями вновь хлынула на под­ мостки театров. Истинным вождем условно-поэтического театра стал мейерхольдовец, такой же, как и его учитель, неутомимый искатель и нова­ тор Н. Охлопков. Конечно же, появилась и сопутствующая болезнь, которую, по ана­ логии с прошлым, можно назвать «охлоп- ковщинои». Вспоминаю, с каким негодова­ нием рассказывал однажды Николай Пав­ лович о подражателях, об их мнимом «но­ ваторстве». Оказывается, кто-то в погоне за необычным образным решением «Грозы» умудрился посадить Катерину в птичью клетку. Кто-то перемонтировал текст «Бес­ приданницы» таким образом, что действие начиналось не с разговора Кнурова и Во- жеватого, а прямо с приезда Паратова. Кто-то сократил «На всякого мудреца до­ вольно простоты» до размеров двухактного водевиля... Но, конечно, не эти ухищрения подража­ телей определяли существо театральных по­ исков последних лет. Рождалось новое единство психологического и динамического, новая сценическая правда. В динамике ми­ зансцен, в пластическом, порою весьма при­ чудливом рисунке роли содержалась та же «жизнь человеческого духа», что и в таких испытанных компонентах театрального дей­ ства, как словесная ткань, подтекст, психо­ логическая пауза. И вот теперь, обогащен­ ный новыми достижениями, наштеатр вновь как бы услышал зов: «К Островскому!» К новому, усложненному пониманию социаль­ но-психологических драм комедиографа, к открытию неизведанного в нем. Сегодня мы читаем статьи исследователей творчест­ ва Островского Е. Холодова и Б. Алперса, вспоминаем недавние прозорливые предска­ зания В. Филиппова н вновь и вновь обра­ щаемся к произведениям классика русской литературы. И что же? Мы удивляемся, как много еще непонятого в нем, какие нова­ ции содержатся в привычном, казалось бы, хорошо изученном материале. Сам Остров­ ский, будучи недовольным воплощением своих произведений на русской сцене, не раз высказывался против возникшего поста­ новочного стандарта, против того «теат­ рального мундира», о котором с возмуще­ нием говорил еще Станиславский. «В Моск­ ве давно уж ни одна моя пьеса не исполня­ ется совершенно удовлетворительно», — писал Островский, и его укоряющий голос звучит в ушах деятелей театра по сей день. Ответ может быть один — надо искать! А. Н. Толстой однажды сказал: «У вели­ ких людей не две даты их бытия в истории — рождение и смерть, а только одна дата: их рождение» Верно! Шекспиром, Мольером, Лопе де Вега и Гольдони России почитают во всем мире Островского. Он дал и еще даст рус­ ской сцене столько богатств, что не одно