Сибирские огни, 1973, №3

— немедленно завопила Элла, с шиком притушила сигарету и подстави­ ла Кравцову фужер —Отмерь-ка мне доверху! Он ловко, без хлопка, открыл шампанское Люся села рядом с ним, оправила белую кофточку. — Желаю тебе самого наилучшего,- сказал он — Ты сегодня от­ лично выглядишь. Настоящая именинница. Он осторожно чокнулся с Люсиным фужером и выпил; ему хоте­ лось сделать ей сегодня что-то хорошее, приятное, ведь они так даьно знакомы, земляки. — Вот попробуй, пожалуйста, грибков...— Люся еще не допила, а уже торопливо подкладывала ему аппетитных, скользких рыжиков в сме­ тане, но он отнял у нее ложку. — Выпей до конца. Я что — сам не положу? Это я должен за тобой ухаживать. — Да, слышал новость? — сказала Люся.—Ленка, та, рыжая, помнишь, еще на первом курсе за летуна своего убивалась,— замуж вы­ холи г... — Да? И за кого? —Он спросил только для того, чтобы поддер­ жать разговор. — За доцента из нашего строительного. — Это хилый такой аспирантишка? Два мосла и чекушка крови? — оживилась Элла.—Ах, какой милый зарплатоноситель! Его лысина на­ поминает космодром. Какой простор для рогов! Ленке придется основа­ тельно поработать. Но что, кстати, ты хотела сказать этим информаци­ онным сообщением, мать моя, Людочка? Везет же людям, да? — Вовсе я этого не говорила. -- Это твой тон сказал, детка. Завистливые бабьи струнки. Уж не влечет ли тебя замуж... сознайся? Кравцов слушал эту болтовню и вдруг попытался представить здесь, среди них, Таню. Она, с ее Блоком и Багрицким, с ее отглаженными костюмчиками, тонкими духами и книжными оборотами речи: «Я себе позволила», «Вы не смеете» —и этот закоптелый балаган, дым, водка. «Шатриха, хватит чесаться!», «Два мосла и чекушка крови»... Ему сразу же захотелось уйти, но что-то удержало его, и чтобы хоть как-то отвлечься, он стал разглядывать комнату. По углам — две полузаправленные кровати, старенький торшер, на трехногой тощей подставке — телевизор «Рубин», облупленный гардеробец... И в углу, под газетой, пустые бутылки, разных калибров, много... Быт — что и го­ ворить — богемный. И, как зеркало двух натур, по стенам над кроватями — старые картиночки. Над подушкой Эллы —ее собственные произведения (она с детства рисовала): жуткий, похоже коровий, огромный глаз, рядом — черно-красный полумертвец, над ним — переплетение каких-то голых тел... Модерн, иррациональное, вызов мещанству. А вот и оно само, мещанство, в картиночках над Люсиной кро­ ватью: мальчик с котенком, девочка с дельфином, счастливая молодая мама купает розового первенца. «Да, Люся вся в этих картинках,-—думал Сергей, наблюдая За спо­ рящими девушками.— Типичная чалдонка из деревни, широкая в кости и бедрах, с сильными ногами, руками, толстошекая, добрая, с умильном любовью ко всяким кошенятам. собачатам, птенцам и, конечно же, к детишкам. Вечно она что-то моет, стирает, варит на всех, а в компа­ ниях накрывает столы, готовит винегреты, а если кто ерепенился ми­ рит, уговаривает, становится между «петухами», прижигает йодом сса