Сибирские огни, 1973, №3

дет, наверное, пробираться с тетрадками сквозь метель и сугробы в шко­ лу и сама топить печку, греть около чугунной плиты замерзшие красные пальчики. Пойми, Таня, мне нельзя уезжать из города. Я хочу мастером спорта стать, для меня спорт — полжизни. А здесь перспектива — что ни месяц, то новые соревнования. — Неужели вы хотите стать профессиональным спортсменом? Во-первых, профессионального спорта у нас нет. А во-вторых, что в этом плохого? Спорт сейчас в моде. К нам в секцию многие институт­ ские доценты ходят мышцы подкачать. Ты вот свои стихи... спишь и во сне видишь. Почему я не должен любить борьбу? Легкий, но неприятный ветерок потянул справа, взрябил темную во­ ду и донес грузный шум товарного поезда, огни которого медленно полз­ ли по берегу. Таня поежилась и вздохнула. — Тебе холодно? —Он снял и передал ей свой серый пиджак. — Спасибо. Вы меня не так поняли, Сережа. Я не против спорта, я сама гимнастикой занимаюсь, но ведь это так, попутно. А посвятить спорту всю жизнь — не знаю... Это же очень как-то... убого, односторон­ не, и потом всего до тридцати лет, а что дальше? Ни то ни се. Вон у нас сосед дядя Леша был известным хоккеистом, весь город его знал, а сей­ час кончил играть и кто он? С утра у гастронома... — Послушать тебя, так у нас ни одного олимпийского чемпиона не было бы! Понимаешь, есть люди, как бы созданные для спорта. Закон­ чили выступать— становятся тренерами, педагогами. И потом, дума­ ешь, работа в домоуправлении — такое уж плевое дело? Это же практи­ чески забота о хорошем настроении сотен людей. Да и не вечно я там буду... Он доказывал ей что-то еще, хотя она уже не возражала. Убрав ру­ ку из воды, она смотрела куда-то влево, на багровеющую полоску зака­ та, и тут он поймал себя на том, что просто оправдывается перед этой девчонкой, забывая грести. Он ожесточенно рванул весла, забурлила вода, от рывка Таня чуть откинулась назад, рукав пиджака выскользнул за борт и стал волочить­ ся по воде. Взмахнув несколько раз веслами, Кравцов попросил: — Подними-ка рукав из-за борта. — И когда она молча подняла и слегка отжала, неожиданно добавил: —Может, у меня и кое-что лич­ ное есть, чтобы остаться здесь...— Но и от этих слов она не повернулась, темный силуэт ее точно врос в корму, двигаясь с ней среди водяных пляшущих бликов. Может, не расслышала? — Короче, уперлась ты, Та­ нечка, в свои .стихи, как, извини, баран в новые ворота! И больше ничего не видишь...— от бессилия и неуверенности он все больше раздражался и начал терять контроль над собой.-—А что хорошего в этом рифмоплет­ стве? Не я один — все говорят, что сейчас — технический век и поэзия измельчала, почти сошла на нет. Два-три поэта еще мало-мало пишут что-то, а остальные... переливают из пустого в порожнее: ах, цветочки, ах, бабочки, ах, ручеек! — Сережа, не паясничайте, это вам не идет,—Таня с грустным со­ жалением и словно бы заново разглядывала его,— Вы же намеренно ог­ рубляете, упрощаете себя, вы не такой. — Спасибо за комплимент, но я и знать не хочу эти мерехлюн- дни! —Он яростно и неравномерно рвал весла, лодка качалась, шла не­ ровными толчками.—Да, я технарь, спортсмен и таковым останусь! Мой