Сибирские огни, 1973, №3

довоенного пополнения. Мы узнали: в полк прибыли пять человек из од­ ного города — играли в футбольной команде мастеров по классу А. При­ везли с собой форму своего клуба. При распределении по частям разби­ вать их не стали. Обмундированные футболисты вместе держались. Мы ходили на них смотреть. Молоденькие парни — ничего особенного. Вскоре увидели их во встрече с командой из артиллерийской бригады. Эти салаги начинали атаку из глубины, в непривычной размеренно­ сти, широким валом, проходили защиту солдат из артиллерийской бригады, накатывались и со спокойной, издевательской несуматош- ностыо били в ворота. Узнали: в первой батарее прибывший салага здорово «цыганочку» пляшет. Был он салага как салага. Нахлобученно сидела на его голой голове шапка с глубоко вдавленной звездочкой. Новая шинель, хотя и была заправлена со знанием армейских требований — ремень над хлястиком, складки спереди разогнаны к бокам — все равно висела на нем свободно, будто скроена с излишком. Новые сапоги, с вывернутой на головках кожей, не блестели, а были как замшевые. Он стоял у печки, обитой крашеным железом, выделенный нашим вниманием. В казарме было сумрачно — гарнизонная электростанция еще не дала свет. Клубный баянист Леня Головко сидел на табуретке, придерживая мехи аккордеона. Перед салагой плотный расступившийся круг. Головко поинтересовался: — С выходом? Салага колыхнулся, но с места не тронулся. Потом, отпячиваясь, ударял носками в пол, неожиданно оставлял после себя щелчки, прихло­ пывал ладошками в длинных рукавах шинели, загорался, ускорял себя. Казалось, был он невесомым. Недвижной стеной мы обступили его и сопереживали. Мы уже любили этого длинношеего мальчишку в шинели. Мы по­ любили его сразу: за улыбку, за сговорчивость, мимолетную робость и за черные его, почти детские глаза. Ничего еще не было в нем солдат­ ского: обветренности, жесткости — и от этого, может быть, любовь наша была к нему нежней. Чувствуя нас, сияя разгоряченностью, он высоко выбросил ногу, за­ лихватски коснулся ее щелчком руки и встал. Сознание, что этот солдат всегда будет рядом, что он найден, наш, не исчезнет, наполняло устой­ чивой надеждой. После отбоя долго не спалось. •— Когда я бросаю ногу, видишь? В обратном движении она успева­ ет еще удар сделать. В полудремоте виделось, как салага, скинув шинель,— полы ее ме­ шали наблюдать за ногами,— оттягивая ногу, повторял все, как в за­ медленной киносъемке. — Нет... Медленно нельзя... На одной ноге не зависнешь... Всё на мгновении держится... ;. 7 Желание научиться пляске обрушилось на солдат, как эпидемия. Сержант, уединившись ь ленкомнате, прыгал и заваливался тяжестью тела то на один, то на другой бок, старался воспроизвести что-то ногами.