Сибирские огни, 1973, №3

За рекой в березовом лесу мела сухая метель, крутилась снежная пороша, тяжело шумели березы. А на дороге стоял мороз. За голые, про­ дутые ветром, кусты садилось солнце, неправдоподобно большое за чет­ кими штришками веток. Его зарево стыло над дорогой. Тяжело шла ло­ шадь. Дымились ее бока, и стояло золотое свечение над спиной. Я си­ дел на возу из березовых лесин. В отцовых стеганых штанах с желтыми заплатками на коленях. Для меня не было сорокаградусного мороза. Я не торопил лошадь. Жил впечатлением от кинофильма «Сестра его дворецкого», вчера посмотрел, и не слышал скрипа шагов лошади. Не­ обыкновенно красивая женщина в русском кафе пела американцам в ти­ шине, такой же накаленной, как этот вечер: Отчего, почему На глазах слезинки? Это просто потому,—• По любви поминки. Такая была песня. И на нее из темноты поворачивались лица, как под­ солнухи на солнце. И мне Хорошо было на зимней дороге. 4 Еще раз я увидел пляску уже в армии, когда мне было семнадцать лет. Я служил в Новосибирске. Нас, молодых новобранцев, готовили на фронт. В обмотках, часто слезающих нижними витками с ботинок, мы целые дни проводили в артиллерийском парке: выкатывали орудия в снег, отрабатывали «взаимозаменяемость», рыли в «полный профиль» окопы. На четвертом месяце выехали на боевые стрельбы. Наша служба была уже не игрой и мы, в свои семнадцать лет, осознавали, что скоро встанем со своими пушками перед качающимися стволами немецких танков. Каждому из нас хотелось быть наводчиком. И капитан Пономарев, командир батареи противотанковых пушек, обучая нас, не догадывался, что в душе каждого семнадцатилетнего мальчишки жил и рвался нару­ жу бог артиллерии. И вот стрельбы. Мы на огневой позиции. Истоптан­ ный неглубокий снег у противотанковой пушки. Впереди неподвижный, прицепленный длинным тросом к «студебеккеру» фанерный макет тан­ ка. Видна его дощатая конструкция. В белой дали все сдвинулось, и из-под саней макета взметнулась снежная пыль. Я прижимаюсь к окуля­ ру панорамы, и резиновый ободок обжигает кожу лица. Панорама мгно­ венно сместила меня, бросила вперед, и перед глазами просиял четкий квадрат поля. Будто ярко усилили каждый штришок кустарника, каж­ дую соломинку на дороге, даже черточку тени от нее. А на этот прочи­ щенный экран с объемной четкостью наложено перекрестие. Забыто рас­ стояние. Беспокоит каждым своим сучком надвигающееся по снежным валам сооружение. Я не слышу, как заряжающий бросает в ствол снаряд, как с масля­ ным лязгом закрывается замок орудия. Смещение перекрестия широко и мгновенно, и «танк», в четко очерченном экране, надвигается на меня. Я живу интуицией, я злорадствую над медленной беспомощностью маке­ та. Опережаю «танк» скрещением линий. Замираю. Жду. Ничего она, эта коробка на санях, не знает обо мне. А я недобираю половины ее длины, плавным усилием нажимаю спуск затвора, и резкий звенящий звук выст­ рела бьет по голове. А я уже раньше проникся движением снаряда, по-