Сибирские огни, 1973, №3

как будто меня больше и нету... Может, говорит, хоть теперь о матери вспомнит?.. Столько лет—как один день Я от баб услышала еще года три или четыре назад, и с тех пор у ме­ ня из головы не выходит... Вроде бы у одной женщины, она в Спокойной живет, муж тоже без вести пропал, а детей куча, не то шесть, не то семь. От она все его ждала, не верила, что погиб, а с детьми, как могла, коло­ тилась, нужду терпела такую, что стыдно.сказать, а только ни беды, ни пабедки ее с ног не сбили — всех и выкормила, и в люди вывела... А это недавно — приезжает в Спокойную человек, уже совсем пожи­ лой, разыскивает эту женщину, говорит, что с мужем с ее служил в одной части. А ее как раз нету, или внука повезла, или еще что, а дома старшая дочка, вместе живут, от он ей и говорит: с папашей с вашим мы в госпи­ тале подружились, а потом в одну часть попали, только я писарем был, из-за ранения, а он пехотинец. Вот он мне и приказывает: если убьют ме­ ня, ты ни в коем случае не сообщай, что погиб — напиши, пропал без вести. Так, говорит, надо. А то получит она, говорит, бумагу, что в живых нету, крылья сразу опустит и все, пиши пропало — куда ей с шестью детьми? Замуж ее все равно никто не возьмет, никто детей поднять не поможет. А так она все будет надеяться да меня ждать, да, глядишь, как-нибудь и перебьется... И все, говорит, фотокарточки мне ваши пока­ зывает, да водку, что бойцам на фронте дают, сам не пьет, а во фляжку сливает, да мне потом несет: только сделай, ради бога, не подведи! А потом приносят мне сведения, кто погиб, и про вашего отца тоже читаю, такой-то. Я куда-то туда звонить, на передовую: а это, спрашиваю, точно? А там говорят: да точней не бывает. А я, говорит, все равно еще и сам съездил, посмотрел и карточки ваши взял — вот они. Да смотрю на эти карточки и думаю: да пусть меня потом хоть в три­ бунал, хоть под трибунал, а я его последнюю волю исполню. Да так и на­ писал: без вести. И сколько лет, говорит, мучила меня совесть: а вдруг да не надо было? А теперь скоро помирать — да дай, думаю, съезжу да посмотрю! Ну, дочка угостила его, сама поплакала, посидели они, а она потом говорит: все правильно отец рассудил, пусть земля ему пухом, и вам, дя­ дечка, большое спасибо, что вы так сделали, только давайте маме про то не говорить, что он убитый,— она его до сих пор ждет! Мне бабы рассказали, а я теперь, нет-нет и опять: да а не придумал ли и мой Федя какого-нибудь писаря попросить? И детей V меня было много, и характером я тоже такая: надежду дай — я тебе черта сломлю, а без надежды? Он и сам всегда говорил: главное — это головы не ве­ шать, а как голову повесил — уже пропал. И что еще мне душу смущает —уж больно настойчиво он меня убеж­ дал, что всякое может на фронте случиться. Когда нас освободили, а он приехал с рукой да говорит: дурочка, там такая неразбериха на фронте, ты бы знала!.. А он же веселый был, лихой да насмешливый — о чем ни начнет, так и не поймешь никогда, где правду говорит, а где пустосмехом. И тогда так же. Ог пришлют, говорит, тебе бумагу, а ты и начнешь слезы лить, а я в это время буду у нашего повара просить добавки. Или, может, мне