Сибирские огни, 1973, №3

стал требовать, чтоб он назад отдал, а тот не отдает, да Колю за лицо, а тот тогда ему в нос, и пошло... А двадцать копеек в снегу потеряли, так ваш Коля малышу этому свои отдал. Я, говорит, ему наказываю: драть­ ся нехорошо, но сейчас, ты правильно поступил, за маленьких надо за­ ступаться, нельзя в обиду давать, а он, Коля, вздыхает: надо-то, гово­ рит, надо, да вот как бы мне бабушка ремня не дала. Услышит, что по­ дрался, так, думаете, будет разбираться? Так я, говорит, потому вас и пригласил, чтобы все это объяснить да заодно поговорить о вашем Коле, он мальчик лучше стал, такой внима­ тельный, старается... Мы, говорит, понимаем ваши трудности, Анна Пан- кратьевна,— да так дальше хорошо, да так складно! И мы вам всегда поможем, надейтеся как на каменную гору. И вы нам, говорит, помогай­ те. Я знаю, что вы молодец, несмотря на здоровье, в школе бываете ча­ сто, и с учителями, говорит, у вас всегда мир да согласье — спасибо вам! А Коля ваш мальчик хороший, очень, правда, подвижной, так сей­ час и время такое, и все дети такие... Да вежливый, да внимательный: до дверей проводил — и там про­ щается, руку взял да и погладил — я чуть не в слезы! Вышла на улицу. Вот, говорю, бабка,— и тебе радость! А у детей как раз перемена. Гляжу, кто бегает, кто кричит, а кто около ледяной дорожки стоит и голову опустил, на золу на мою смотрит. А я тогда за себя как взялась: ах ты ж, говорю, дура старая, нера­ зумная!.. Мало того, что из ума уже начала выживать, с детишками свя­ залась, так ты еще и душой зачерствела. Все тебе кажется, что они раз­ винченные, да слишком много бегают, да кричат, да дерутся, а старших не слушают да не уважают! А ты была — не развинченная? А хоть чуть когда посидела? Да ты, было, когда на минутку закроешь рот, папаша говорит: да, наверное, и правда, тихий ангел пролетел, что даже наша Нюра примолкла! А у те­ бя ж всегда — как шило в одном месте, да прости, господи, меня греш­ ную, хуже любого парнишки была, и всех била, и у самой синяки не вы­ водились, да какая противная да вредная — стыдно вспомнить! Один раз вместе с подружкой моей, с Марфушей Ковалевой, пошли купаться, а около речки была запруда, коноплю в ней вымачивали. А на берегу много в суслонах стояло, уже сухая. От мы взяли и поспихали ее обратно в запруду, всю до одного снопа туда постаскивали! Хозяин при­ езжает на бричке забирать, а мы — вот они, еще стоим на ней в воде, еще топчем. Увидели — да от него через протоку. А он коня распрягает, чтоб штаны не снимать — да за нами. А тут ил по колено, вода намыла, конь вязнет, пока он на ту сторону перебрался — мы уже на этой. Он на этой — мы с Марфушкой уже на той! Гонялся он так, гонялся, а потом видит, что дела не будет, кричит: пусть за тобой, Нюрка, лучше отец твой погоняется —он тебя быстро! И поехал на нас папаше жалиться. Правда, папаша меня за всю жизнь и пальцем не тронул... Зато мать дала духопели!.. А я тогда что сделала? Из дому — раз и пропала. День меня нету, два меня нету, три. Ходят по речке, ищут. Слышу, мать кличет: Нюра, да ты хоть отзовись, что живая! Я отозвалась — надоело уже. Тогда она кричит: да иди домой, Нюра! А я из-за протоки кричу: принесите мне большую чашку кутьи и железную ложку, от тут поставьте, а сами уйди­ те, тогда, может, завтра, приду. А что им делать? Сварила мама да принесла. А я поела, да еще день