Сибирские огни, 1973, №3

с о д е р ж а н и е рассказов к «хохмачеству», к банальному зубоскальству и, в конечном счете, лишают свои произведения главного, ради чего и существует смех в литературе,— гражданской направленности и социальной значимости. Обращает на себя внимание и еще одна деталь. Читатели, интересующиеся юмори­ стикой, заметили наверное, что на страни­ цах наших газет и журналов время от вре­ мени появляются произведения зарубежных юмористов—польских, венгерских, немец­ ких, турецких... И нередко в этих рассказах мы встречаем нашего старого знакомого, героя «я», как две капли воды похожего на того чудака-простофилю, о ком только что шла речь. И тут невольно задаешься вопросом: а не с Запада ли, случаем, не с Ближнего Востока ли пришел к нам этот новоявленный Агасфер, гастролирующий с неменьшим успехом и по страницам зару­ бежной юмористики? Вполне понимаю, здесь нужен особый разговор с участием специа- листов-литературоведов. Но один фактор, как мне кажется, можно установить и не вдаваясь особо в литературоведческие тон­ кости. Тип героя-простака, столь полюби­ вшийся нашим авторам, появился впервые именно в западной юмористике. Достаточно лишний раз перечитать рассказы Марка Твена и Джерома К. Джерома, чтобы в той убедиться. Для русской юмористической школы такой тип не был характерен, во вся­ ком случае — до недавнего времени. Разумеется, все сказанное выше не сле­ дует понимать как призыв к изгнанию из юмористических рассказов героя под . име­ нем «я». На бедного «я» и так уж свалилось много шишек, чтобы обвинять его одного во всех смертных грехах современной юмо­ ристики. Здесь, по-видимому, вполне умест­ но вспомнить, каков был герой-рассказчик в произведениях классиков отечественной юмористики. И Чехов, и Аверченко, и Бухов, и Зощенко, как известно, тоже нередко при­ бегали к услугам первого лица. Но у каж­ дого из них рассказчик — яркая индивиду­ альность, человек определенной социальной среды, со своим складом речи, с присущими только ему манерами, интонациями. (Вспом­ ните хотя бы неповторимого «уважаемого гражданина» из рассказов Зощенко!). По­ тому так уникальна, своеобразна их юмори­ стическая проза, потому и можно ее всегда различить, распознать на слух подобно то­ му, как мы сразу узнаем голос любимого певца... И, право же, нашим юмористам не мешало бы почаще брать уроки у этих при­ знанных мастеров смеха, корифеев отечест­ венной юмористической школы, а не подде­ лываться под некий «международный стан­ дарт», обыгрывая, эксплуатируя один и тот же полюбившийся тип героя. Впрочем, многие рассказы современных юмористов роднит не только «общеупотре­ бительный» герой. Зачастую они сконструи­ рованы по одному и тому же принципу, ко­ торый условно можно назвать: Ситуация нелепостей Это также удивительно прочный и безо­ говорочно принятый большинством юмори­ стов «стандарт». Накрутить как можно больше самых невероятных происшествий, придумать нелепую, парадоксальную ситуа­ цию—■ вот на что направлена неистощимая фантазия мастеров смеха. Похоже даже, что юмористы объявили между собой нечто вроде конкурса — кто придумает самую не­ вероятнейшую ситуацию и у кого таких ситуаций будет больше.. И начинается на­ стоящее юмористическое пиршество... Один автор садит своего героя на дерево; дру­ гой превращает его в белую ворону; третий заставляет вести «задушевную» беседу с ка­ ким-то фиолетовым верблюдом; четвертый начинает фантазировать, а что получится, ес­ ли столь же торжественно, как свадьбы, бу­ дут праздновать разводы; пятый... Впрочем, рассказ пятого настолько блестяще иллюст­ рирует принцип создания большинства сов­ ременных юмористических произведений, что на нем следует остановиться персональ­ но. Нм. Левин свой рассказ так и назвал «Неудачник» («Москва», 1970, № 1). Чело­ веку всю жизнь не везло. Началось с того, что родители при появлении героя на свет дали ему чудовищное имя — Генератор. В детстве Гена (так ради удобства стали на­ зывать его окружающие) рос слабым и хи­ лым, и на него сыпались все шишки: то ему зубы выбьют при драке, в которой он и уча­ стия не принимал, то с урока выгонят, хотя вел он себя, примерно... А став взрослым, Гена начинает получать тумаки и оплеухи уже по административной линии. Как ни старается он на работе, все у него нела­ д ы—либо выговор влепят, либо премии лишат... Так продолжается до тех пор, пока судьба не посылает бедному Гене-Генерато­ ру старичка, которого наш герой спасает во время , пожара. Старичок оказался алхи­ миком, открывшим положительные и отри­ цательные флюиды, которые приносят уда­ чи и неудачи. И в знак благодарности он отдает своему спасителю колбу с концент­ ратом положительных флюидов. Герой с не­ доверием берет колбу, открыв пробку, пере­ ворачивает ее на голову... И тут начинают­ ся метаморфозы. Толпа фоторепортеров ок­ ружает Гену, его фотографируют как само­ го отважного человека, отличившегося на пожаре. Начальство, увидев на следующий день его портрет в газетах, тотчас снимает с него все взыскания и выдает ему за все годы премии. «И дальше пошло уже вовсе невероятное, — пишет автор.— Счастье и удачи облепили Гену, как мухи мед. Он не может повернуться, чтобы на него не обру­ шились удачи. Все его лотерейные билеты выигрывают только автомашины. И вот у него под окном ■уже целая колонна «Волг» и «Москвичей»... Разумеется, герой в конце концов от сча