Сибирские огни, 1973, №3

нашем общественном сознании, все формы проявления бюрократизма и чиновничест­ ва, равно как и борьба с пьянством, хули­ ганством, рвачеством, моральной нечистоп­ лотностью,— все это давно стало достоя­ нием наших мастеров смеха. При этом разнообразию тематическому соответствует и разнообразие жанровое. Когда читаешь подряд нашу периодиче­ скую юмористику, невольно поражаешься обилию всевозможных рубрик, под кото­ рыми подаются читателю произведения юмористов. Система здесь настолько слож­ на, что с ней- может конкурировать' разве что наше футбольное хозяйство с его мно­ гочисленными лигами, группами, подгруп­ пами, зонами. В самом деле, каких только не встретишь подзаголовков, читая юмори­ стические опусы! «Тир ДС», «Смех сквозь прозу», «Ироническая проза», «Стнхопро- за», «Из цикла «рассказики» и т. п. Однако вот что странно: при всем своем тематиче­ ском и жанровом многообразии юмористи­ ка наших дней упорно стремится к по­ искам каких-то универсальных, раз на­ всегда отработанных приемов, стремится зачастую рассмешить читателя, указывая пальцем на одно и то же лицо. Подавляющее большинство произведе­ ний наших юмористов действительно вроде бы «цепляют» и «поддевают» насущные беды и недостатки, но, читая их, прихо­ дишь к выводу, что смеются авторы вовсе не над явлениями, казалось бы, по всем данным, подлежащими беспощадному осуждению. На поверку получается, что все эти беды в сфере обслуживания, про­ явление бюрократизма и т. д. (см. перечень 35 строками выше),— служат авторам для создания комической ситуации, а главным объектом смеха выступает герой рассказа. Но только не герой-носитель этих обще­ ственных зол, а герой-етрадатель от этих зол. Так что на вопрос: «Чему смеетесь?» —можно ответить словами того же Город­ ничего: «Над собой смеетесь!» Наши юмористы и сатирики давно уже взяли за правило вести рассказ от перво­ го лица. «Я изобрел машину времени», «Падать я начал совершенно случайно», «У входа в наше КБ я нашел пятерку», «Я написал пьесу», «Оставил я свою кепку в гостинице города О». Именно так начи­ наются многие юмористические истории, где главным героем является «личное ме­ стоимение». Причем это самое «я» высту­ пает не столько б роли рассказчика, сколь­ ко в роли добровольного клоуна, некоего подопытного субъекта, с которым авторы могут делать все, что им заблагорассудит­ ся. И при этом, несмотря на великое мно­ жество нелепых положений, в какие ставят авторы своего героя, он удивительно по­ стоянен, невозмутим и неизменен. Похоже, юмористы нашли единый стереотип, «стан­ дарт» героя, которого можно бесконечное число раз подвергать самым невероятным испытаниям, как это делали в далекие времена с кукольным Петрушкой. Кто же такой этот «я», неизменно кочующий из рассказа в рассказ, несущий на себе всю нелегкую «смеховую» нагрузку? Героиня одного фильма говорит нодру. ге о своем муже: «Он у меня такой юмор­ ной!» Думается, это бойкое словцо (сом­ нительного, правда, лексического достоин- ства) лучше всего подходит для характери­ стики нашего «героя-универсала». Уникальный «я» — действительно чело­ век не от мира сего, его основное свой­ ство — все принимать на веру, все пони­ мать буквально, не отказывать никому ни в какой просьбе, добросовестно исполнять все, что предписывают инструкции и непи­ саные законы долга и чести. Причем этот буквализм сочетается у него с фаталисти­ ческой настойчивостью и «железобетонной» последовательностью. Стоит нашему герою ухватиться за какую-нибудь идею, полу­ чить от кого-нибудь задание или просто услышать просьбу, и он начнет претворять все это в жизнь немедленно, любой ценой и вопреки всему. Вот группа друзей, собравшихся в но­ мере гостиницы, поручает нашему герою найти открывалку для пива (Гр. Горин, «Чем открывается пиво...», «Литературная газета», 1968, № 51). И герой начинает по­ иски: сначала обращается к коридорной, потом к буфетчице, потом идет по магази­ нам, нигде не найдя требуемого инструмен­ та, летит на юг, плавает по морям и океа­ нам и везде спрашивает, ищет злосчастную открывалку. А когда н'аходит, наконец, и возвращается к друзьям, открывалка оста­ ется забытой в такси. И все начинается сначала, как в сказке про белого бычка. Герой рассказа Н. и В. Захаровых «Ма­ шина времени» изобрел машину времени («Юность», 1971, № 1). На этой машине он задумал попасть в 1837 год, вызвать на дуэль Дантеса («Имея первый разряд по стрельбе, можно не беспокоиться за резуль­ тат подобного поединка»,— уверенно заявля­ ет герой) и тем самым спасти Пушкина, за­ тем «съездить лет на 800 назад -- интересно, почему Юрий Долгорукий основал столицу России на берегу реки Москвы», потом «мах­ нуть» к Наполеону, побывать на репетиции у Станиславского. Но не тут-то было. Род­ ственники и соседи, прослышав о чудесном изобретении, организуют к герою целое па­ ломничество: один просит достать шкуру мамонта («Я из нее дубленку сделаю»), дру­ гому позарез нужна гитара образца XIX ве­ ка, какая-то Валечка потребовала даже снять сапоги с «самого Ивана Грозного»... И герой, не в силах отказать близким людям, летает- по разным векам и эпохам, удовлет­ воряя их просьбы. Под конец, когда наш герой совсем уж было собрался исполнить