Сибирские огни, 1973, №3

Во спом инания Ник. СМИРНОВ Друг. Мастер. Следопыт I Ефим Пермитин воплощал в своем внешнем облике характерные черты и качества сибирского следопыта и зверолова: широкие, покатые плечи, широкая грудь, открытое и доброе лицо, высокий лоб, удивительно живые, серые, с бирюзовым отливом, глаза и могучие руки, способные держать и рогатину, и топор дровосека. Рукопожатие его было тесно и крепко, баритональный голос раскатисто звонок, смех задорен и весел. Все в этом мужественном облике веяло прочностью, неизносимостью, ладностью, подтя­ нутостью. Был он человеком большого сердечного тепла, душевной чистоты и ясности, до се­ дин сохранял непосредственную детскость и восторженность в восприятии мира, обла­ дал безупречной правдивостью и честностью и в жизни, и в служении тому, чему он подвижнически посвятил свое сознательное бытие: художественному слову. Он сам рассказал и о себе, и о своем творчестве в трилогии о жизни Алексея Роко- това. И любая попытка пересказать это напоминала бы замену радуги венком из ис­ кусственных цветов. Можно лишь напомнить некоторые определяющие события его человеческой и писательской жизни. Ефим Николаевич Пермитин родился в 1896 году, в уездном городке Усть-Камено­ горске, в семье мастера-краснодеревца, рос и воспитывался в старинных русских тра­ дициях, в трудовой обстановке, которая уже в раннем детстве дала почувствовать вкус хлеба, добываемого пилой и рубанком, и пробудила сознание ценности и радости тру­ да. Окружающая городок природа: вольный Иртыш, беспредельные степи, причудливо крутые горы и дремучая тайга — очень рано и навеки! — пленили подростка своей почти сказочной красотой. Рано пробудившаяся страсть к охоте, острая, глубокая и не­ укротимая, еще больше усилила и любовь к природе, и влечение к путешествиям. Пер­ вые же, самостоятельно прочитанные, книги положили начало тому упрямому само­ образованию, которое отличало Пермитина на протяжении всей жизни: он учился изо дня в день. Незадолго до первой мировой войны Пермитин экстерном сдал экзамены на сель­ ского учителя, стал, в результате самодисциплины и упорного труда над собой, интел­ лигентом из народа, носил погоны прапорщика, — в 1915-17 гг. находился на фронте, — и всем сердцем разделял очистительную бурю революции, заставившую молодежь глубоко задуматься и над судьбами России, и над собственной судьбой. Сын бурной, прекрасной, сложной и нередко трагической эпохи, Пермитин не только познал и принял историческую неизбежность Октября, но и посвятил ему всю жизнь, избрав многотрудный путь писателя.