Сибирские огни, 1973, №3

Посидит, зенки потаращит, потреплется об чем не нужно, потом и схвастнет при народе черт знает что. Баранихе за делами-заботами неколи на напраслину время кидать. Кто чо донесет ей, она только отмахнется: мели, мол, Емеля, покуль твоя неделя. Все б ничо, да припожаловала ко вдове жена Аверьянова, прина­ родно охаяла. Бараниха при случае и покажи гостю помело: по чину и дрючина. Вдова-то вскорости забыла про то. А Аверьян озлился: думку пако­ стную затаил. Однако дело к весне близилось. По эту пору скуден стол у голыть­ бы. Какие запасишки с осени уготованы, к весне вовсе повыветрятся. Тут еще у Баранихи старшой слег. Билась баба, билась. Дошло до того, что куска в доме не осталось. К кому с пустой котомкой сунешься? Кругом — голь перекатная. Всяк с хлебом впринюх щи пустые хлебает. А к богатею — зазря ноги мозолить. Да и Аверька, злыдень бессовестный, подговорил, кого подоступней из богатых, не давать Баранихе в долг. Как горе-нужду обмануть? Голод —не тетка, кукиш не покажешь. Пошла-таки горемычная к Аверьяну. Мужик только того и ждал: — Отдай,— говорит,— сына свого меньшого мне в работники — двор где прибрать, воды принесть. Баба-то моя, сама знаешь, велика ли помощница. Коли так —дам, пуд муки, нет — и суда нет. Пока вела Бараниха парнишечку к Аверьке, всю дорогу слезами улила. Тот муку наготове держит. Знает демон — нет у бабы другого выхода. Взяла вдова муку, домой принесла. Вязку распустила, щепотку на язык кинула. Ан мука не пригодна для стряпни — керосином попорчена. Она вобрат: — Пошто ты мне, Никитич, карасиновой муки наскреб? Тот и отрубил: — Сама муку испоганила. Забирай да уматывай! Бросила баба ту муку у супостата и пошла домой. Идет, свету бело­ го не видит. А путь ее мимо той самой построины, в коей нечистая троица жила, лежит. Глядит Бараниха: одна старая через дорогу быстрехонько семенит. Бабе и не к уму... мало ли кому среди бела дня приспело пробежаться? Подошла вдова к тому месту, где дорогу бабка перетрусила, глядь- поглядь: лежит на дороге золотой. Ох, ти, мне! Из богатых кто вряд ли Золотой упустит, жадны, крепко деньгу держат. А бедных-то золотые и во сне обходят. Да и место видное, прохожее. Вдова золотой подняла и стоит. Боится этакое богатство в дом нести. А тут старушонка назад торопится. Бараниха к ней: — Не ты ль,—спрашивает,—сердешная, золотой утеряла? Старушонка приняла монету, покрутила в тощих ручках да и мол­ вит улыбчиво: — Тут не один золотой. И разделила деньгу, как расколупнула с ребра. — Бери,— говорит,— добрая душа, тебе судьбинушка твоя горькая улыбнулась. Может статься, возьмет господь твоего старшого, будет на