Сибирские огни, 1973, №3

подсобщиком. Захухрынился, забекренился: фу ты, ну ты, лапти гнуты. Ну, ну, думаем.—Петушися, кочеток, поерепенься чуток. Поерши- ся, кочет, покуль силку точат. Алена-травяница тоже диву далась: «Гляди-тко! Поганкой выныр­ нул, да боровиком вывернул». Миколка пуще того в лыжню ударился. Окромя тыка да крика никак не здоровкается. Видит хозяин такое дело, вовсе на Миколку заботы посбросал: сам себе гостем заделался. Одна только забота у рыжа: хата без хозяйки чужа. Алена хоть и подаряет Вовку бровкой, а все не запамятует бабкин сказ: «Суженый твой с восхода — в воду, с заката — в хату. Умом не зови, сердцу верь». Ну так, знамо, лето за зиму, зима за лето... Позаряла как-то Алена по траву-мураву за поскотину в лягу зареч­ ную. Солнышко только рожки над землей выставило. Спустилась она к воде, бродом пошла. Ноги ставит кошкой по склизким камешечкам. Выискивает, где не оступиться. Добрела Алена до середины, тут впереди и плеснуло. Глядит, чужак с берега в воду ступил. Жуткий мужик: бородой как пырьем порос, космы не прикрыты, порты—слава одна: латка на заплатке, хозяина нет, одни постояльцы. Метнулась было девка прочь, да вспомнила: «С восхода — в воду». Пошла навстречу. Поравнялась, охнула: «Выходец с того свету!» Вовсе затырканый мужик: колышет его водой бегучей. Поманила Алена мужика за собой. Хоронясь, домой привела. На сеновале уложила, за молоком в сени побежала. Скоро возвернулась. Спит мужик. Так натощак и проспал до вечера. А глаза развел: девка рядом сидит. — Куда это я забрел? — спрос ведет. Аленушка все ему обсказала. — Зря ты, девонька, озаботила себя,— печалится мужик.— Каторж­ ный я. Суета тебе будет великая, коли не спровадишь меня до ночи. Сердце кровью облилось у молодой: — Куда ж ты этакий пойдешь? Пропадешь. Лежи давай. Хатка моя мала, да доброму человеку места хватит, и в обиду не дам. Улыбнулся мужик девичьей речи, однако остался. Принесла Алена ужин. Ест мужик да на хозяйку глядит. Она слова ведет про свои дела, а сама думает: «Сколь легко-то мне говорит­ ся, сколь ладно мыслится. Праздник в груди веселится, глазыньки сме­ хом полнятся. Будто не с беглым, а с богом речи речу». И мужик не томится: журчит, как чистый родник из недра земного на свет зоревой переливается, в русло звонкое перекидывается. Засумер- ничались они до звезды. Алена пресекла себя на памятке: «Баньку б стопить». Выскочила, пробыла сколько-то, скоренько обернулась. Тут села. Опять говор ладят. Вовсе как запотемняло, помылся Артем в бане, в хату ступил. «С заката — в хату» — помянула Алена. Окна покрепче девка занавесила, гостенечка на печи пристроила, сама на лавке прикорнула. Не идет сон, не быстрится; голова думами полна: «Умом не ищи — сердцу верь». И поверила Аленушка сердцу своему: полюбила она мужика без- 8 «Сибирские огни» X? 3.