Сибирские огни, 1973, №2

Тогда, за пеструю окраску, стали звать их «петухами». Но теперь бук­ сиры перекрасили в белое и они утратили свои прозвища... Вот сейчас и появился на сверкающей обской глади такой быв­ ший «петух-музыкант». Зоя замерла. В сапожках, в брюках, в красной болоньевой куртке, она походила на мальчишку, чуть сумрачного, уп­ рямого и твердого. Зоя пристально следила за буксиром, пока он не проплыл мимо со своими огромными пустыми баржами. На его палубе никого не было, только в окнах рубки смутно мелькали какие-то фигуры. «Муж ее там работает», — догадался Гурин. Осеннее солнце ярко освещало одинокую напряженную фигур­ ку Зои. «Э-хе-хе... И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет... Ах, молодость, молодость!— усмехнулся Гурин.— Им, молодым, все это кажется страшно важным... Плачут, страдают, бедняги... И из-за чего, спрашивается? Он разлюбил ее... Она разлюбила его... Э-хе-хе... Ду­ ралеи! Вы бы лучше подумали, что жизнь наша короче воробьиного носа. Вот от чего можно сходить с ума». 2 Спал он, как всегда, неважно. И странное приснилось ему сегод­ ня. Приснилась ему предзимняя необитаемая Обь. Безлюдные сырые пляжи со скелетами грибков, с которых уже сняли цветные тенты, еще не убранные дощатые купальни, полуразобранные вышки для ныря­ ния, вытащенные далеко на берег перевернутые лодки и безмолвный затон со стоячей водой, где сгрудились, готовые зимовать, недвижные теплоходы, буксиры, катера, самоходки, «ракеты»... И все это затяну­ то дымкой дождя... С каменной тяжестью на душе'проснулся Гурин. И решил так, что это ему приснилась его жизнь... Он вышел на палубу во мрак, в ветер. Плескалась Обь. Пахло вя­ нущими тальниками. Было глухо, безлюдно. Никто уже не ночует на островах, не пылают на них костры. Продутые ветрами, обнаженные — они бесприютны. Далеко светятся красные фонарики бакенов, тревожно предупреждают о чем-то. Все уже спали, кроме помощника капитана в темной рубке за штурвалом. Но нет, на корме чьи-то приглушенные го­ лоса, шаги, смех, какая-то возня. — Отстань! Или я ударю,— это сердитый голос Зои. — Да что ты, Зоенька! Милая моя девчонка. Я же при виде тебя схожу с ума.— Это уже ласковый голос Николая. «Вон оно что!» — Гурин улыбнулся. — А ты не сходи. — А я уже сошел! •— Лечись. — Вылечи! Опять возня, шепот, звук поцелуя, а затем быстрый топот сапог по металлической палубе. Мимо Гурина пробежала Зоя, распахнула дрерь, застучала каблуками по железной крутой лесенке вниз, к своей каюте. Николай тарахтел спичками на корме, кашлял; наконец, другой стороной, прошел в рубку.