Сибирские огни, 1973, №2

нии! Сначала я приревновал ее к Арману. Затем решил, что, может, любовь к моей Клер явилась причиной поспешного отъезда романти­ чески настроенного Берто... Чай заварился наконец: меня вернули к действительности. Попро­ сив разрешения у хозяйки, я запил чаем таблетку от головной боли и сидел, безучастный ко всему, покорно внимая монологу жены Армана. — Начальник вы или не .начальник? — вопрошала она меня,— По­ чему вы им не запретите отлынивать от работы? Уезжают никто не знает куда! Вот в этот раз: только вы в командировку — они сразу исчезли. На два дня! Видели вы эту фотографию? Еще и фотографии привозят, стыд! Тут я очнулся: это было важно — значит, снимок сделан-таки в ны­ нешний их выезд. За которым последовало заявление Берто?.. — А я здесь остаюсь одна с ребенком! — продолжала жена Ар­ мана.— Чем они там занимаются — неизвестно. Хотела бы я знать, с кем еще они ездили! Я удивленно посмотрел на нее. — Как же! — пояснила она.— Кто-то ведь снимал их? Она, по-видимому, больше подходила на должность детектива, чем я. — Да, хотела бы я знать, кто там был четвертый! Четвертая, то есть... Назревал семейный скандал. Я торопливо допивал чай. Арман оп­ равдывался: — Я уезжаю, чтобы поработать! Вот как раз сегодня мы говори­ ли о том, что в Отделе невозможно сосредоточиться... Нужно было срочно уходить. — Ну, к этой Клер я его не ревную,— говорила жена Армана, провожая меня.— С Клер у него ничего нет, я точно знаю. Но вот кто там был еще? Я едва вырвался от энергичной женщины... Возвращаться в лабораторию мне совсем не хотелось. Я боялся встретить там Клер. Но именно с ней я и столкнулся, едва выйдя из квартиры Армана. — Я живу рядом,— сказала она мне спокойно. Это было приглаше­ ние. И я — потрясенный, разбитый, деморализованный,— к удивлению своему, пошел за ней... Надеюсь, без каких-либо дополнительных мотивировок вы прости­ те меня, если я не буду много рассказывать об этом вечере... Но, соб­ ственно, что рассказывать? У Клер оказались музыкальные записи, мы слушали их и молчали. Сколько часов мы промолчали тогда?.. Потом Клер спросила: — Ты останешься? Она стояла у окна, спиной ко мне, это была первая фраза с той ми­ нуты, когда мы вошли к ней, голос у нее звучал тихо и ровно: — Ты останешься? — Нет. Она вышла проводить меня. Не стоило ей это делать, но она пошла. Вдруг она протянула мне пачку прекрасного табаку. Зачем? Я ни­ когда не курил и наверняка не буду. — Пусть лежит у тебя... Мне так хочется. Будешь помнить, что