Сибирские огни, 1973, №2

— А вот полечитесь. Это лекарство ото всех болезней. Какой легкий и чистый голос! Прямо для оперы. Они чокнулись, выпили, с аппетитом стали есть бутерброды с икрой, похожей на розоватое просо. — Наверное, тоскуете о семье? — спросил Гурин, чувствуя, как от водки ему становится хорошо.— Ведь подолгу приходится быть в разлу­ ке с ней. — Да нет, пожалуй что не тоскую. Привык уже. А потом — дети у меня выросли, выучились. Два сына. Оба плавают механиками на бук­ сирах. А жена... Неплохо ей. Квартира есть, деньги есть, здорова. Чего еще? Не молоденькие, чтобы страдать от разлуки. Еще выпили. И Гурин почувствовал уже теплоту к этому человеку. Захотелось поговорить с ним по душам. ■— Вот я тут о воспоминании сказал...— По лицу Гурина пробежала едва уловимая, мучительная судорога.— Особенно это бывает ночами. Когда ты лежишь в тишине...Я не могу объяснить, почему вдруг вспыхи­ вает в памяти то или иное воспоминание... Лежишь себе спокойно, дума­ ешь о каких-нибудь пустяках и вдруг вспомнишь, как ты однажды мерз­ ко нагрубил матери, оскорбил ее. И ты содрогнешься, и даже застонешь... Боже мой, да ведь это же было сорок пять лет назад! Но ты всю жизнь, хоть изредка, да вспоминаешь об этом. Начинаешь успокаивать себя: «Дурной! Никто же этого не знает!» Хм, никто... А совесть твоя? Она-то все-все помнит... В одной древней славянской рукописи с восхитительной наивностью написано о крокодиле: «...'егда имать человека ясти, то пла­ чет и рыдает, а ясти не перестает». Капитан с интересом слушал Гурина, следил за его лицом, за его жестами. Он с этаким детским почтением относился к образованным людям. Сам он, кроме своего капитанского дела, почти ничего и не знал. Гурин рассказал, как сегодня ему вспомнилось воровство полтинни­ ков. — И ведь порой корчишься, ошпаренный воспоминаниями о каких-то не очень-то уж и крупных своих проступках,— удивился Гурин.—Много лет назад накричал на маленькую дочь, зачем-то ударил ее... Когда-то, бог весть когда, выступал на собрании глупо, крикливо. Вспомнишь и заскрипишь зубами: «Зачем, зачем таким был?» А там, глядишь, по­ лоснет тебя воспоминание о том, как однажды, выпивший, обругал жену гнусными словами. Или как ты пожалел дать соседу сто рублей в труд­ ную для него минуту. Как врал ему, клялся: «Дорогой мой, я бы с ра­ достью выручил тебя, но, честное слово, сам сижу на мели!» А у самого в кармане лежало триста рублей... А у соседа болел ребенок... И десятки таких мелких и крупных подлостей, совершенных десять, двадцать, трид­ цать лет назад, вспыхивают в памяти время от времени и заставляют скрипеть зубами... Гурин замолк, задумался, как-то весь погас. Покосившись на капи­ тана, тихо спросил: — А у вас такое бывает? Опаляют вас какие-нибудь воспомина­ ния? — Да нет как будто,— спокойно откликнулся капитан, чиркая спич­ кой и закуривая. — Так ничего и не мучает вас? — допытывался Гурин, следя за его лицом. — Да нет! Ну... Ну, где-то окажешься не на высоте, ну, ругнешь се­ бя разок-другой да и выбросишь из головы. Не будешь же всю жизнь ти­ ранить себя. Зачем это?