Сибирские огни, 1973, №2

лубе, и некуда ему было сбежать от самого себя, от своих мыслей... Жена вспоминалась, то живая, молоденькая, то старая, мертвая. И это было страшно... И он обрадовался, когда к нему подошла Анна Филаретовна. Все-та­ ки живут они в одном доме и в одном подъезде; жена любила поболтать с ней. Они стояли освещенные из окошка каюты. — Скучаете? — участливо спросила Анна Филаретовна, поднимая от ветра меховой воротник пальто. — Если бы только скучал,— буркнул себе под нос Гурин, и взгляд его стал тяжелым, усталым, глаза его словно бы медленно гасли, засыпа­ ли. И почему-то напомнил Гурин Анне Филаретовне еле плетущегося, из­ мученного вола. — Ах, боже мой,— вздохнула она.—Да не тираньте вы себя без тол­ ку! Ничем ведь теперь не поможешь... Трудно, конечно, забыть такую женщину. Уж очень она была какая-то теплая да уютная, ровно бы пу­ ховая оренбургская шаль. Бывало, все-то она что-нибудь вяжет или вы­ шивает. Сидит себе; пушистый халат на ней; в руках спицы мелькают; настольная лампа горит; у ног на коврике кошка мурлыкает; тихая му­ зыка по радио. Чисто все, славно так, прибрано. Посмотришь на нее, и так хорошо тебе сделается. Я, грешная, всегда завидовала вам. Ведь ничто не мешало вашей работе. Анна Филаретовна замолчала, испугавшись — то ли она говорит, не делает ли больно Гурину? Молчал и Гурин. Смотрел в небо. Над холодной огромной рекой с низкими, плоскими берегами в тальниках оно неприветливое, в тучах. А между туч, в прорывах, струился какой-то леденящий свинцовый свет. От него и на реке такие же свинцовые блики. Иногда на палубу прилета­ ли листья с осин и берез... — Что это за история случилась у Зои с мужем? — спросил тихо Гурин. Анна Филаретовна, поняв, что ему не хочется продолжать разговор о жене, облегченно затараторила: — А! Эти молодые! Бить их некому. Немногим больше года прожи­ ли, да так и не сжились. Оба с норовом. Она ему — слово, он —- два, она ему — три, он ей — десять. Ну и пошло-поехало! Так и цапались каждый день. Да оба еще ревнивые, не приведи господь. За каждым шагом друг друга следили. Чуть чего — пыль столбом. Улыбнется Витька какой-ни­ будь девчонке, вот тебе и потасовка. Она ведь, Зойка-то, драчунья. Ну, увидела однажды Витьку на танцах в клубе с какой-то вертихвосткой, побила дома всю посуду и ушла.—Анна Филаретовна оглянулась по сто­ ронам, прошептала: — С нашим-то Колькой она от злости, чтобы отом­ стить Виктору. Хотела его ударить, а ударила себя. — Надо же как-то помирить их,— прервал Гурин. —- Куда там! Они совсем не подходят друг к другу. Каждый хочет верховодить. А любви-то большой и нет. — А если есть? — Тогда сами во всем разберутся. Анна Филаретовна замерзла, ушла. Что такое? Серая муть превратилась в белую, дождик — в мокрый снег. Он облепляет окошки кают и ползет по стеклу мокрыми лепешеч­ ками. Пески побелели. Их белые полосы рядом с черными полосами тальников.