Сибирские огни, 1973, №2

также приходится пожалеть. Ведь и био­ графия Иванова пока еще недостаточно изучена. В многочисленных же его автобио­ графиях мы то и дело встречаем неточно­ сти: бывший «факир» Бен-Али-бей часто — может быть, всю жизнь —видел людей и события не такими, какие они есть, а каки­ ми хотел увидеть. Анализируя отдельные произведения пи­ сателя, Л. Гладковская размышляет о са­ мом главном —о природе ивановского да­ рования. Она называет Иванова «реалистом особого, «романтического» склада». Жиз­ ненные реалии выступают у него «нередко в необыкновенном, почти фантастическом освещении». Это положение — одно из самых интерес­ ных в книге Л. Гладковской. И не только в своем конкретном преломлении. Автор ставит перед собой цель найти то общее, что объединяет столь не похожие друг на друга произведения писателя. Именно та­ кое направление в исследовании творчества Вс. Иванова представляется наиболее пло­ дотворным сегодня. Как важно осмыслить, постичь в полной мере все своеобразие его таланта! Возгласы о «новом», «неожи­ данном» Иванове ничего не объясняют и не объяснят. Нужно не просто заметить эти амплитуды творческого процесса, но «вы­ чертить» по этим амплитудам путь худож­ ника в живой его диалектике — с обяза­ тельными противоречиями, с почти непре­ менным самоотрицанием. Простая, в сущности, истина. Как бы ни уходил от «самого себя» Всеволод Иванов в разные периоды своих исканий, но всю жизнь шел... именно к самому себе. Через радость открытий, крушения иллюзий, ис­ пытания —как к горизонту —шел к совер­ шенству, которое в искусстве не имеет гра­ ниц. Е. ЦЕЙТЛИН. Михаил Михеев. Милые роботы. Новоси­ бирск, Зап.-Сиб. кн. изд., 1972. Аскольд Якубовский. Аргус-12. Новоси­ бирск, Зап.-Сиб. кн. изд., 1972. Личность и научно-технический прогресс. Этическая сторона научного поиска и от­ крытий. Цель, средства и ответственность... Вот общий круг тем этих двух книг, ста­ вящих и намечающих решение проблем, которые выдвинет не только завтрашний день, но и тех, которые сегодня занимают людские,умы. Начинающий фанатик Тим («Бактерия Тима Маркина»)— с его принципом «по­ иск ради поиска», с полным отсутствием чувства ответственности, с полным пренеб­ режением к последствиям своих «остроум­ ных экспериментов» и нежеланием (неуме­ нием?) думать о рациональности, о пользе поиска — этот тип молодого ученого, этот характер далее развивается М. Михеевым в рассказе «Машка», и один из вероятных конечных результатов подобной жизнедея­ тельности, итог Тима Маркина и его рабо­ ты мы видим в том, к чему пришел до­ цент Полянский («Злой волшебник»). По­ лянский сделал серьезное научное откры­ тие, однако он настолько далек от людей, настолько не любит их, настолько ничтож­ на его мораль, его философия, что свое открытие ученый обращает против общест­ ва, ставя себя в положение супермена, для которого нет на свете ничего ценного и святого. М. Михеев не просто ставит эксперимент, совмещая гений и злодейство (кстати, это один из традиционных приемов фантасти­ ки). Писатель, рисуя Тима Маркина на разных этапах, в разных фазах развития и проявления характера, побуждает нас думать об истоках встречающейся порой дисгармонии личности — о несоответствии профессионального мастерства, знаний, на­ выков низкому уровню общечеловеческой культуры, инфантильности, гражданской пассивности, прагматизму философии иных специалистов науки, искусства, да и дру­ гих сфер человеческой деятельности. М. Михеев побуждает нас думать о причинах такого несоответствия, такой дисгармонии. Научный| поиск, каким бы «остроумным и оригинальным» он ни был, вреден и опа­ сен, если в основе его лежит антигуман­ ность, бесцельность, безнравственность. Эта мысль объединяет обе книги наших фантастов и ставит в один ряд с доцентом Полянским Штарка из повести А. Яку­ бовского «Аргус-12». Штарк — «техниче­ ский гений», он поставил своей целью выт­ равить все живое, биологическое с вновь осваиваемой планеты и заменить расти­ тельный и животный мир — киберами, ро­ ботами, удобными и послушными. Для до­ стижения этой цели Штарк не останавли­ вается ни перед чем — будь то убийство руководителя колонии, оболванивание ко­ лонистов или операция на самом себе — превращение .в «бессмертного кибербога». Обе книги содержат известный заряд по­ лемичности. "Полемичен цикл рассказов М. Михеева «Милые роботы». Это — гимн, ода, пох­ вальное слово технике, созданной добрыми и умными людьми, которые привнесли в механическое сознание роботов не только свои знания, свою силу, но и самоотвер­ женность, доброту, готовность на самопо­ жертвование и героизм во имя Человека, во имя Человечества. «Милые роботы» М. Михеева «с цветами в теплых руках» противостоят мрачной толпе вышедших из повиновения, «свихнувшихся» механиче­ ских монстров. Много их накопилось в за­ рубежной фантастической литературе с то­ го времени, как К. Чапек ввел в нее са­ мо слово «робот».