Сибирские огни, 1973, №2

между стволами далеко вглубь и Гурин видел, что там таилось. И ему хотелось скрыться в этих рыжеватых чащах. С тоскливым недоумени­ ем он думал: «Ну, зачем мы, люди, так иногда походя унижаем друг друга, мучаем? Не бережем друг друга?» И он понимал, что ему страш­ но потерять Тамару... Наконец Тамара появилась у окна и, как ни в чем не бывало, ве­ село позвала: — Идем обедать! Ты не скучал без меня, Пушкин? А впрочем, у тебя книги. — Долго же вы... танцевали,— усмехнулся Гурин. У обоих все это прозвучало фальшиво. После обеда Тамара легла спать, и лицо ее во сне улыбалось. Долж­ но быть, ей снилось что-то забавное. Гурин долго и задумчиво следил, как вздрагивают ее длинные, плотные ресницы и уголки слегка накра­ шенных губ, как бьется на шее лиловатая жилка. «Не делай больше так. Я ведь тебя люблю, дурочка»,— сказал он ей мысленно и отошел к окну. По серой реке тянулась багровая закатная тропа. Серые тучки были с оранжевой подпалиной. И все наплывали и наплывали острова и прото­ ки, и пески, и островерхие ели. Протащилась старая небольшая само­ ходка, набитая тюками прессованного сена... Гурин рвался ко всему этому и знал, что потом, в городе, будет пи­ сать стихи о речной осени, о чистейших ветрах, о зовах рыже-синих далей... После ужина Тамара снова осталась танцевать. — Ты не сердись, Сергей Семеныч! Ты же знаешь, что твоя женушка любит немного покуролесить,— сказала она ласково и весело и хотела его поцеловать, но он отстранился, и тогда она, смеясь, взъерошила его волосы. В полночь танцы кончились, а ее все не было и не было. Гурину, по­ рой, чудилось, что он сойдет с ума от тех картин, которые ему представ-- лялись. И только в два ночи дверь тихонько открылась, впустив в темноту каюты свет из коридора. — Сережка! Ты дрыхнешь? — ласково спросила Тамара. Он молчал на своем диванчике, вдавив лицо в подушку, дурно пах­ нущую «хозяйственным» мылом... На другую ночь Тамара снова исчезла. Все спали. Растерянный, по­ раженный Гурин сидел у поручней, дрожа от холода. Ночь была ярко лунная, тихая и студеная-студеная. Поручни затянуло тончайшей плен­ кой льда, канатные бухты побелели от инея. И луна над стеклянной, без морщин, Обью казалась такой ледяной, что хотелось закричать от ее холода. «Что это происходит? Как это можно? На моих глазах такое... Я буд­ то для нее и не существую. Хоть бы подумала, каково мне-то!» Он решил поговорить прямо и резко. Тамара явилась на рассвете какая-то ошалев­ шая, не замечающая никого и ничего. Гурин с яростью сжал кулаки и по­ нял, что разговаривать уже поздно. Он не пошел в каюту... Все решив для себя, он молчал. Теперь его только терзало то, что все это происходит на глазах труппы. И этот нелепый кошмар продолжался еще двое суток, пока не при­ плыли в Александровск. Тамара сошла на берег бледная, с заплаканны­ ми, припухшими глазами.