Сибирские огни, 1973, №2

Он сидел в торге, и на его столе завершались все операции. Через его умелые руки проходили документы на десятки и сотни тысяч рублей. И до поры все эти деньги лич­ но для него были всего лишь длинными колонками цифр на страницах бухгалтерских документов, он не видел в них ни одной «живой» копейки. Только свою зарплату, два раза в месяц. Кто знает, какими путями пришла ему в голову мысль использовать свои служеб­ ные возможности... Конвойный, который его привел, остался за дверями. В кабинетик, где я его ждал, он вошел один. Неторопливо поздоровался, неторопливо присел на стул. Говорят лицо — зеркало души. Я внимательно разглядывал главбуха, но на его ли­ це не отражалось ничего. Это было непроницаемое, ничего не выражающее, прямо-таки каменное лицо. Таким же невыразительным голосом он ответил на все мои вопросы. Он повторил все то, что говорил на следствии: он ни в чем не виноват. Его просто оговори­ ли участники, пытаясь уменьшить свою вину за его счет. То, что следствие называет преступными действиями,— это простые бухгалтерские ошибки. Он не брал денег ни от кого. Он может так говорить, лично он в хищениях непосредственно не участвовал. Распи­ сок никому не давал. Есть только показания свидетелей, которые сами являются подсу­ димыми. Человек может ошибаться, от ошибок не гарантирован даже опытный счетовод. Но «ошибки» главбуха обладают удивительной закономерностью — эта закономерность и стала ахиллесовой пятой преступника. Вот бухгалтерский документ — фальшивая фактура, по которой похищены деньги. И этот фальшивый документ главбух заносит не в ту графу, куда положено и где его можно обнаружить, а записывает туда, где не станет искать ревизор. Ошибка?.. Но вот вторая фальшивая фактура — и опять записана не так и не там... Как говорят: одна ошибка —ошибка, две ошибки —совпадение, но уже три ошиб­ ки... А тут такими «ошибками» заполнены десятки страниц обвинительного заключения. Я не стал главбуху об этом напоминать, я не был ни следователем, ни ревизором, и меня интересовало не то, что он сделал, а почему он это сделал. Зачем ему понадоби­ лись «лишние», преступные деньги? Уже когда заработала «фирма», когда начал он по­ лучать свою долю — тысячи рублей,— он продолжал ходить в потертом пиджаке и в сто­ ловой рассчитывался за свой борщ и биточки трудовыми медяками. Он не купил ни да­ чи, ни рижского спального гарнитура, не завел себе ни импортного костюма, ни «уте­ хи» на стороне. Ему приносили деньги, он их брал, и они исчезали, не оставив за собой обычного де­ нежного следа. Куда он их девал? Это следствию так и осталось неизвестным. Может быть, эти тысячи и сейчас ле­ жат где-нибудь в темном уголке, завернутые в полиэтиленовый мешок, и ждут... А глав­ бух получил высший срок заключения, и ему уже под шестьдесят. Человеку дали пятнадцать лет строгого режима, а он заявляет, что ни в чем не ви­ новат,— слушать такое с непривычки странно. Поэтому я разглядывал своего собесед­ ника, как некоего марсианина. А он, узнав, что я не смогу ему помочь восстановить че­ рез печать его «честное» имя, тут же потерял ко мне всякий интерес... 4 Я спросил капитана Кунгурцева: — Как это могло произойти? В нашей стране воровство — изживающая себя «про­ фессия», работа кустарей-одиночек. А тут вдруг собралась целая компания. Что это, случайность? — Торговая сеть,— только и сказал он в ответ.