Сибирские огни, 1973, №2

суд отдали более двух десятков человек — работников торговой сети, начиная от убор­ щиц и кончая завотделами торга. Это были уже не желторотые юнцы, у которых, кроме эмоций и потребностей, ни­ чего не имелось за душой. Это были взрослые, житейски опытные, много поработавшие люди. Семейные и вполне респектабельные на вид. Во всяком случае, они выглядели не­ сравнимо респектабельнее, нежели мы оба с капитаном Кунгурцевым. А женщины были так милы и привлекательны, что знакомством с ними мог бы гордиться любой мужчина. И, тем не менее, все они были ворами. Воровская эта организация пользовалась современными методами разделения тру­ да. Одни воровали, другие прятали концы в воду, третьи реализовывали наворованное. Это были опытные хапуги, им долго все сходило с рук. Но, как говорят, сколько веревочке ни виться... Ревизорам и следователям пришлось долго распутывать хитроумные узлы уголовной веревочки. Материалы по делу воров­ ской «фирмы» составили пятьдесят (50!) томов, каждый в три сотни страниц, отпечатан­ ных на машинке через один интервал. Последний, пятидесятый том составило обвинительное заключение. Суд приговорил их к разным срокам наказания. Главным закоперщикам дали по двенадцать-пятнадцать лет заключения. Пятнадцать лет — это высший срок изоляции. Больше пятнадцати уже не дают... Я прочитал обвинительное заключение — три с половиной сотни страниц. Здесь со­ держался подробный перечень преступных действий, приводились суммы украденных денег, указывались номера фальшивых актов и фактур. Это были сухие протокольные записи, без какого-либо собственного отношения пишущего к описываемому действию или к человеку, который его совершил. Задача следователя по делам ОБХСС предельно конкретна — установить факт хи­ щения и определить сумму похищенного. Сумма — это весьма важно. От ее размеров зависит и статья Уголовного Кодекса, и срок заключения, который потребует для обви­ няемого прокурор. За сухими протокольными записями обвинительного заключения, за суммами укра­ денных денег, за номерами фальшивых документов лежали неизвестные для меня судь­ бы обвиняемых, их поведение, их характеры. Все, что могло определить «структуру лич­ ности» преступника. Об этом в обвинительном заключении не говорилось, и я начал рас­ спрашивать капитана Кунгурцева. Он рассказал мне все, что знал о своих подследственных. Факты из их личной жиз­ ни, особенности их поведения, мелкие черточки характера — все то, что ни один следо­ ватель не записал бы в свой протокол. Потом я отправился в путешествие по отделам милиции и камерам следственного изолятора. Я встречался с обвиняемыми и с их защитниками. Разговаривал с инспекто­ рами и ревизорами. Обвинительное заключение было моим путеводителем. И постепен­ но за его скупыми строчками с описанием преступных действий, за суммами денег и но­ мерами фальшивых фактур я начал различать смутные, изменчивые характеры живых людей... 3 Не стану называть их фамилий. Хотя бы из сочувствия их близким, которые не причастны к преступлению, но ко­ торые, тем не менее, несут моральную тяжесть расплаты. Нет надобности привлекать к ним чье-то любопытство. Да и нужны ли здесь фамилии, они могли оказаться любы­ ми другими... Начну с женщины. Не из уважения к женщинам вообще, а потому, что данная жен­ щина и оказалась для некоторых будущих участников роковой вдохновительницей, не­ ким катализатором, в присутствии которого так легко свершалось любое хищение.'Эта