Сибирские огни, 1973, №2

ко представил себе спальню с разобранной постелью, Ольгу перед зер­ калом, сердито выдергивающую шпильки из волос,—что сердце защеми­ ла непривычная тоска по дому. Но до дома еще мерять и мерять. Неожиданно, на какое-то мгновение, он, как бы со стороны, увидел себя в этом лесу — мокрого, смурого, с ружьем на плече и двумя тще­ душными утками на тонких, неестественно вытянутых шеях. Стало смешно и совестно за свои рассуждения о суете, о красоте одиночества, о жизни на далеком острове. Какая мура! —подумал он облегченно.—Какая пошлая манилов­ щина! И все от безделья, от спокойной жизни по инструкциям. Сделал бы он хоть что-нибудь помимо скучных предписаний — авось, и не намя­ ли бы шею... А работать только по рекомендациям—для этого не обяза­ тельно было учиться пять лет в Москве. Совсем не обязательно. И о ка­ ком творческом поиске может идти речь, если он еще ни одного плана сам не составил: все старые переиначивал. Но теперь хватит. Пора начинать работать. И никуда он отсюда не поедет. Да и куда ехать? Что искать? Какую романтику? Ту, что показы­ вают в кино? Так она уж слишком проста и, пожалуй, только в кино и понятна, потому что за полтора часа тебе покажут всего понемногу: и трудностей, и благородства, и подлости, и трусости, и уж, конечно,— любви. И все это разжуют и рассудят... Но в жизни все посложнее, и трусость иногда не отличишь от осторожности, подлость — от привыч­ ки, а уж с любовью можно перепутать все, что угодно... Впереди меж деревьями показался мутный просвет. Милютин обра­ довался, прибавил шагу и вскоре вышел на кромку бора. Дождь уже кончился, хотя сзади еще шумела стекавшая с деревьев вода. Огни стали ближе: они ровно светились сквозь промытый воздух, а перед ними, под широким черным небом, жирно поблескивала размокшая солонцовая степь. Милютин старался выбирать места потравянистее: так было легче идти. И все равно ноги разъезжались, сапоги вмиг обрастали тяжелыми глыбами грязи, так что через пять-шесть шагов ее надо было сбрасывать, резко пиная воздух. Мысли работали только в одном направлении: «Ки­ лометра три осталось, а может, меньше... Да нет, в три не уложишь». Перед селом начиналось небольшое песчаное взгорье. Милютин его почувствовал: стало легче идти. И тут же оказалось, что огни совсем рядом — прямо впереди горели лампочки на столбах у райисполкома, а слева — несколько фонарей на плацу у локаторщиков. Сориентировавшись по этим огням, он точно вышел на свою улицу, к темным силуэтам недавно построенных двухквартирных домов, и уви­ дел свет в окнах у себя и у Маши Кучерук. «Интересно, почему она не спит?—подумал он про Машу,—Читает, наверно... Или это намек? Она же знает, что я поздно вернусь». Он остановился и сразу почувствовал, как болят затекшие плечи, а ноги и руки наливаются вязкой тяжестью. Так он с минуту стоял в холодной и влажной тишине, и от этой тишины и усталости у него гудело в ушах. «Всё... дома,—подумал Милютин.— Спокойной ночи... княгиня Маша!» Мокрая калитка подалась без скрипа. Он осторожно подкрался к своему окну и глянул меж плохо задернутыми шторками. Ольга в ноч­ ной рубашке сидела на смятой постели и сонными глазами задумчиво смотрела куда-то в угол. Она, видно, пробовала уснуть, а может, и спала, но проснулась и ждала, всем телом выслушивая его шаги в коридоре. Так она сидела долго. И Милютин тоже, не шелохнувшись, стоял