Сибирские огни, 1973, №1

увидел, как сначала тележку, потом мост, потом всю машину забило мелкой, нарастающей дрожью. Дисбаланс! Сейчас порвутся резьбовые соединения, расползутся сварные швь;, изогнутся, искорежатся стальные фермы. Кто? Кто не закрепил плицу? Глава первая. ПЛАТОН. Разбудили Андрюху воробьи. Что-то собрало их в вершине тополя близ открытого настежь большого общежитского окна, и они отчаянно верещали, словно соревнуясь — кто кого перечирикает. Андрюха натянул было на ухо одеяло, да где там. Воробьи кричали теперь, казалось, прямо в комнате, прямо над кроватью. Крякнув с досады, Андрюха приподнял тяжелую от недосыпания голову, сел на кровати, взял с захламленного стола пустой спичечный коробок и, перегнувшись через подоконник, запустил коробкой в густую тополиную листву. Вершина взорвалась трепещущими крыльями, будто кто-то выплес­ нул птичек из ведра, и они, лупя в тесноте друг друга крыльями, расши­ ряясь, как взрыв, ринулись наутек. Андрюха удовлетворенно хмыкнул и хотел было снова нырнуть под одеяло, но посмотрел на будильник, обвел взглядом всю комнату, весь этот кавардак и, окончательно проснувшись, вспомнил — мать честная! Да сегодня же экзамен! Парни дрыхли как один. Тощий, длинноногий Владька лежал пря­ мо поверх одеяла, уткнув лицо в «Основы философии». Смуглый Игнат в вытянутой вдоль подушки руке держал конспект, заложив указатель­ ным пальцем страницу, на которой поборол его сон. Над кроватью Гришки Самусенко кнопкой был приколот листок: «Кто первый проснет­ ся — будите! Разрешаю таскать за волосы, рвать ухо, щекотать в носу, колоть столовой вилкой и прижигать пятки зажженной спичкой». Вни­ зу — размашистая подпись. Двадцать первые сутки такая вот свистопляска: три дня на подго­ товку, на четвертый — экзамен. Пол в комнате не мыт, мусор не убира­ ется, на столе вперемежку с книгами и конспектами — окурки, объедки, огрызки колбасы; тут же ободранный, с безобразно оголенными дета­ лями магнитофон. Двадцать первые сутки — сессия, третья неделя непрерывного штурма. Самый подготовленный к экзаменам из всех пятерых, как всегда,— Петро. Андрюха взял с Петровой тумбочки бумажный кубик — ап! — и кубик растянулся до полу, превратился в пружинящую бумажную лен­ ту-буклет. На ленте плотным бисерным почерком был изложен полный курс диалектического и исторического материализма. Ап! — и лента, спружинив, как живая, снова превратилась в кубик-гармошку, которая легко умещалась в зажатой руке. «Фирма!» — усмехнулся Андрюха к почувствовал тревожный сосущий холодок под ложечкой. Самый непод­ готовленный на сей раз — он, Андрюха. Завалит он сегодня философию, как пить дать, завалит... Три дня тому назад, сдав экзамен по деталям машин, Андрюха сразу же засел за «Основной вопрос философии» — что же первично, материя или сознание?