Сибирские огни, 1973, №1

Вы распустили слух, что отныне — я татарско-немецкий поэт? Думаете, там поверят*» Они же знают —Муса никогда никому не лгал... —- В тихом омуте больше чертей. — Я не верю в чертей. — Вы говорите сейчас не о том. ■— Ни сейчас, пи потом! — Вас проклянет ваша .-емля, ваши стихи сожгут! — Значит, достоин этого я. — Зер гут. Ваше имя станет, как грань, мерзким в людских устах... — Лишь была б золотая Казань в звездах! — Ваша жена уйдет с другим, сменит фамилию сын. — Только пусть останется дым родной моей стороны. — Ваша дочь разлюбит вас, другого отцом назовет...— И эсэсовец щурит глаз, втягивает живот... 5 Дочка моя, ты—лунный луч среди каменных гор. Луч поворачивается, как ключ,— распахивается коридор. Мы выходим. Нацисты спят, собаки во сне скулят. Блестит немецкий в углу автомат — словно костыль —приклад. Что делать мне, доченька? Я попросил бумаги себе, карандаш. А если есть остатки сил, Я все еще наш, ваш! Пока я пишу —я верю, живу. Быть может, мой блокнот потом попадет в Казань и в Москву, к моим друзьям попадет. Чтоб дали возможность писать, я молчу, пью чай по-татарски, ем, и этого скрывать не хочу, пусть станет известно всем. Слова —тяжелее заправленной лампы. Слова, словно порох, сухи! Как солнце, прозрачны. Как ветер, крылаты. И это —мои стихи! Дочь моя, передай своей маме,