Сибирские огни, 1973, №1

где-то достал чак-чак* — знаешь, что потчуешь татарина. Но ты забыл — я еще и поэт! Ты говоришь: «Будет у вас четыреста жен. Будут вокруг дома расти четыреста дубов. Будет в доме четыреста окон. Вы не предателем будете, а спасете свой край. Что с того, что нищая рвань вас не поймет, упрекнет?! Родина — это земля, на которой ямочка вашей детской ступни. В ямочку эту больше вина вместится, чем в самые огромные царские чаши. В ямочке этой больше спасется ваших стихов от забвенья, чем в любом подвале Кремля. (Дались им эти подвалы!) Подумайте!..» —ты говоришь. Ты не забыл, что я поэт. Но ты забыл, что торжественный мой язык может только с громом сравниться! А грому —не пристало отсиживаться в табакерке. О, замолчи молодой человек СС, мы никогда не поймем друг друга!.. 3 Дочка моя, ты —лунный луч среди кирпичных стен. Луч поворачивается, как ключ, —• и я выхожу в степь. Как далеко ты достала меня, Чулпан, как далеко! — Через высокий рубеж огня пройти ко мне нелегко. Милая дочь моя, ты веди меня в Татарстан, в лен, где голубые шумели дожди — прялись в сто веретен, где, защемленный, стонал Шурале в красных осенних лесах... Ах, тишина теперь на земле — холод в моих волосах! Дочка моя —ты лунный луч среди кирпичных стен. Луч поворачивается, как ключ, —« и я к поверке успел... 4 Ну, что еще скажете, молодой человек СС? Вы меня переводите в камеру, где на столе —цветы. * Ч а к-ч а в — национальное сладкое блюдо (татарск.).