Сибирские огни, 1973, №1

В маминых руках прут. Прут, конечно, не сабля. Но ведь и рука моя — не щит. «Вж-жик» поет прутик и обжигает мне одно место... — Мама, я заболел!.. Я в лесу дядю Карамая встретил, мама... Он весь заросший... Голова лохматая. Прут в маминой руке замирает. Мама смотрит на меня широко открытыми глазами. — Чего ты болтаешь?!. Человек давно ушел, а ты по имени... — Мам, я днем капканы ставил на кротов... потом, потом слышу, кто-то идет сзади... Оглянулся: голова Карамая... Ни рук, ни ног, ни туловища, а только голова одна... Голова лохматая, а глаза улыбают­ ся... «Отдай, говорит, мою железную копалку!..» После ничего не пом­ ню, мам... Болею я, ма... Ух, лечь бы! Мама бледная. Глаза блестят. На щеку медленно накатываются слезы. Мама дрожащей рукой обнимает меня и гладит по голове. — Чего плохого сделал мой сынок? — сквозь слезы спрашивает мама.— Зачем хотят отобрать у меня моего мальчика?.. За что?.. Мне становится жалко себя, точно меня действительно хотят отобрать у мамы. Я плачу. И вот мы оба плачем,— я и мама, нам обоим жалко меня, а мне еще и маму. И стыдно, что я все придумал, но ведь не скажешь теперь об этом. Я никогда не сомневался в том, что мама меня любит. Но тогда я понял, как она меня любит, и дал себе слово никогда больше не лгать маме, никогда не обманывать людей. Этому слову я стараюсь быть верным по сей день. П е р е в о д с алтай ск о го Виктора Того. Нелли Закусина НОВО ГОДНИ Е СТИХИ Л У Н А Снег стал ласковей и тише, и лежит, удивлена, на большой соседней крыше новогодняя луна. Я не стану нынче спать. Я хочу ее достать. Как любимую игрушку, алой лентой повяжу и дедусе под подушку осторожно положу.