Сибирские огни, 1973, №1

стыне человеку на том основании, что во­ да не калорийна. Именно простая влага в тех условиях и есть для него жизнь. Поэт поймал — луч? Радость? Поэзию? Все вместе — и луч, и радость, и поэзию. Перо самой жар-птицы мелькнуло перед нашими глазами. «И НЕ К ЛИЦУ ВЕСЕЛЬЕ МНЕ» Судьбы ласкаю щ ей улы бкой Я н аслаж даю сь, не вполне: Все м н ится, сч астл и в я ош ибкой, И не к лицу веселье мне. Речь идет о счастливом влюбленном. Здесь не просто точно схваченный психоло­ гический момент — в четверостишии вы­ лился характер человека. Но это и больше, чем характер. Это, если хотите, целая нравственная программа. Я не могу быть до конца счастливым, веселым. Что-то есть та­ кое в мире, что не дает мне права быть безоглядно счастливым, веселым. (Не про­ возглашение полною аскетизма, а чувство тревожной ответственности — я наслаж­ даюсь судьбы ласкающей улыбкой, но на­ слаждаюсь, увы, ое вполне). Не это ли чувство ответственности, чувст­ во обостренной совестливости, даже вино­ ватости лежит в основе всей классической русской литературы? Не за это ли именно чувство русская классическая литература достойна называться святой? ПЯТИСТИШИЕ Один из ранних пушкинских шедевров— «К портрету Жуковского» — состоит из пя­ ти строк: Его сти хов п л ен и тел ьн ая сладость П ройдет веков завистли вую даль, И, вн ем ля им, вздохн ет о славе м ладость, У теш ится безм олвн ая печаль, И р е зв а я зад у м ается радость. Интонация этих строк обусловлена мно­ гими факторами, но в первую очередь, ви- димо, порядком строк и созвучий. Пяти­ стишие нельзя рассматривать как четверо­ стишие плюс еще один стих. Дело тут не в арифметике. Наличие пяти строк в стро­ фе коренным образом меняет ее структу­ ру, нарушает обычный для четверостишия параллелизм двух двустиший, их внутрен­ нюю симметрию. А потеряв эту симмет­ рию, строфа перестает быть прозрачной по своему строению и — парадокс восприя­ тия! — начинает казаться многострочной. Хотя в ней прибавилась-то всего-навсего одна строка. Обычная перекрестная риф­ мовка начинает казаться виртуозно-услож­ ненной — благодаря все той же асиммет­ ричности строк. Эффект легкой и стройной сложности усиливается в конце стихотворения, где четвертая строка ритмически как бы закан­ чивает строфу, а по смыслу она является всего лишь предпоследней (об этом гово­ рит пятая строка, открывающаяся заклю­ чительным союзом «и»). Вся эта атмосфера звуковой зыбкости и расплывчатости как раз отвечает теме сти­ хотворения, говорящего о довольно-таки туманном облике стихов русского роман­ тика. Впрочем, может быть, это вообще черта пушкинского стиля — ясная сложность. Ахматова свидетельствует о своем вос­ приятии Пушкина: «Онегина» во зд уш н ая гром ада, К ак облако, сто ял а надо м ной. Подпись к портрету — это, конечно, не роман в стихах, но построена она по зако­ нам большого жанра. ЗА ДОЛИ СЕКУНДЫ Рассудочные стихи —это, конечно, не по­ эзия. Но это вовсе не значит, что ум сам по себе не может быть предметом и сферой поэзии. Стихотворение Геннадия Карпунина «Од­ нажды на исходе лета» удивляет именно игрой поэтического ума. В стихотворении говорится о том, как в «непроницаемой ночи везли огромную раке­ ту по автостраде тягачи». Потом угрю м о и степенно М ахина втя ги вал ась в лес. З а поворотом постепенно И гул ум олк, и сват исчез. К азалось, ничего не стан ет На свете ч ер ез п о л часа. Далее идут две заключительные строки, обдающие своим светом все стихотворение: А м ир бы л тон костям и зан я т. Т акими, как: зар я , роса. Ироничность строк очевидна. Насмешли­ во звучит слово «тонкостями». Не без на­ смешки оборот «такими, как»... Но вместе с иронией — здесь и что-то другое. Слова «заря» и «роса» вдруг при­ обретают вес, который не только соизме­ рим с весом слова «ракета», но и переве­ шивает его. За ними встает само человече­ ство — со своими идеалами, со своей исто­ рией. За краткие доли секунды оттенок иро­ нии превращается в оттенок глубокого, драматического раздумья. НАРУШЕНИЕ ПРАВИЛ Одна из загадок художественного вос­ приятия — читатель почти всегда безоши­ бочно отличает сознательное нарушение ав