Сибирские огни № 12 - 1972

Дж. Болдуин — не революционер, не коммунист, он смутно сознает прямые связи- капиталистической системы с расизмом. И, тем не менее, он уже вплотную подходит к правильному пониманию вещей, когда говорит: «И сегодня нет никаких реальных возможностей для изменения положения американского негра без самых радикальных и далеко идущих ломок и переделок в социальной и политической структурах Америки» Мы воспринимаем, как очень близкую нам, главную идею его исповеди: «Вот че­ го я никогда больше не хочу видеть нигде на земле: консолидации людей на основе цвета кожи». Джеймс Болдуин утверждает, что американцы —это не белая нация, что негры — не подопечные Америки, а одни из первых граждан, ступивших на ее берега, что нег­ ры входят в американскую нацию, в которую их приволокли в цепях. Эти страстные, исполненные огромного чувства достоинства слова все-таки выражают скорее то, что должно бы быть, а не то, что есть сегодня. Официальная Америка не признает этой идеи Болдуина, она повсюду вытесняет негров из своего национального самосознания Буржуазная революция в США за сто с лишним лет так и не создала общности населяющих Северную Америку народов, не уничтожила, а. наоборот, усугубила, обострила до предела, до готовности к взрыву, национальный антагонизм. И только социалистическая революция в России, менее чем за полвека, создала совершенно новую историческую общность советских людей, которую отличает гармо­ ничное сочетание развитых национальных черт каждого народа с общими, едиными чертами строителей коммунизма. И для воплощения страстного, отчаянного, гуманного призыва Джеймса Болдуина никаких других путей история не дала. МОЯ ТЕМНИЦА СОТРЯСЛАСЬ (Письмо племяннику к столетию со дня освобождения негров) Д о р о г о й Джеймс! Пять раз я принимался за это письмо и пять раз рвал его. Я видел перед собой- твое лицо. Лицо твоего отца —моего брата. Как и он. ты несговорчив, раним, угрюм. Как и он. ты стремишься казаться грубым, чтобы никто не догадался, как гы нежен. И, наверное, именно в этом ты похож на своего деда, хотя и ты и твой отец, конеч­ но же, похожи на него и внешне. Но твой дед умер, он никогда не видел тебя Он, прожил страшную жизнь и погиб задолго до своей смерти. Погиб, когда где-то в глу­ бине души поверил в то, что говорили о нем белые. Ни гы, ни твой отец не были набожны Вы из другой эпохи. Она началась, ког­ да негр покинул землю и вошел, по словам покойного Франклина Фрейзера, в «горо­ да разрушения». Но если ты хоть на мгновение поверишь миру белых, если гы хоть- на секунду позволишь себе представить, что ты тот, кого они называют словом «ниггер»,— погиб и ты. Я говорю тебе это потому, что люблю тебя. Пожалуйста, не забывай этого. Вы оба росли у меня на руках Я нянчил твоего отца, сажал его к себе на пле­ чи. целовал и шлепал, с нежностью смотрел, как он учился ходить. А если ты любишь, кого-то —сначала ребенка, потом подростка, потом мужчину, то так остро ощуща­ ешь время, человеческие страдания, которые всегда сопровождают любовь Кто может понять, что чувствую я, когда смотрю на твоего отца и вижу позади него всех гех, кем 1он был прежде? Он засмеется, и я вижу подвал, который он не помнит, и дом, который он не помнит, я вспоминаю его смех, которым он смеялся в детстве. Он выру- Иублнкуется с незначительными сокращениями.