Сибирские огни № 12 - 1972

— Ты прошел трудный путь. Человеку трудно идти, когда он не зна­ ет, зачем идет. Ты шел неплохо. Теперь должен знать, зачем шел. Ты провожал меня в последнюю дорогу, Я остаюсь здесь. Меня ждет мое место. , — Ты что, амака?!. О чем говоришь?.. Страх и боль сжали сердце: неужели это правда? То, о чем не хоте­ лось и нельзя было думать, оказывается —правда... Старик хмурится: — Ты хорошо шел, Хорошо должен сделать остальное. — Что, амака? — Я говорю. Тебе надо положить в брюхо этого рябчика. Потом от­ дыхать. Я сделаю тебе постель... — Нет... — Я хочу, чтобы сын моего сына делал, как я говорю. Я хочу, что­ бы сын моего сына молчал, пока не спрошу его. Старик вытащил нож, разрезал рябчика пополам. Вдоль. Также по­ делил лепешку. Отщипнул от своей порции крошку, оторвал кусочек мяса —бросил на землю. Это благодарность земле и прощание с ней. Она кормила, давала приют, многие годы носила его, терпела костры и впитывала кровь зверей после его выстрелов... ...Ветер дует неровно, напрягается и слабеет. Кажется, большая птица бьется среди лесных вершин, то машет крыльями, то шевелит ими бессильно. — Ветер с гольца. Оттуда,— бормочет Илья, стараясь сосредото­ читься. Но сердце цепенеет, не в силах одолеть сна. Слабое сердце. Да, старик прав. Слабое сердце досталось Ильке. Наверное, такое же, как у зайчонка-листопадника... Ноги подгибаются, не держат безвольное, отяжелевшее тело.,, Надо стоять! Надо заставить голову работать, Надо говорить. — Ну, что скажешь, Илька? Замерзаешь, как глупая сойка. Слома­ ла тебя тайга, как не раз умный ребенок ломает умную игрушку. — Нет. Этот первобытный мир может сломать мне ребра, но побе­ дить не в силах. Нельзя с дубиной идти против трактора, Холода я не чувствую. Мне тепло. — Ты неправду говоришь. Плохо тебе. Но сам виноват. Надо нало­ мать веток, сделать шалаш... Можно завернуться в одеяло. Тепло. Хоро­ шо. Оно тут под ногами. Возьми его. Ну! Надо только наклониться... Слабый ты человек, Илька. Старик был прав. Ты не совсем подходишь для его, легенды. — Пускай так. И все-таки я буду стоять. Амака говорил и другоез у Ильки твердая рука, Илька неплохо шел... Что же он сказал еще? Да. Сказал, почему решил помереть здесь. Не совсем понятно говорил: «Она последняя видела моего сына. Они ушли вместе. Я нашел ее. Нашел эти гольцы, нашел жизнь. Здесь у меня все. Бори. Дерево на нем, камень. Одно даст жизнь, другое принесет песню. Все тут, вся жизнь»... Все тут. Вся жизнь. Ветер дует оттуда. Холодный, Наверное, на гольце идет снег. Кедр в снегу. Скала... Рисунок. Памятник отцу. Ка­ мень, который принесет песню. Какую песню? Песня. Камень. Рисунок. Снег на каске. На бровях. Неплохо. Хорошо сделал старик. Да это же его лицо! Обросшее куржаком. Только трубки нету. Лицо поворачивается. С каски сыплется снег. Ветер на гольце,,, — А я знал, что ты придешь, сын.