Сибирские огни № 12 - 1972

ресторане. Неплохое решение принял старик. А убить изюбря сейчас просто. Время гона. Три дня слышался их рев. Сядет солнце, начинают трубить. Ночи напролет носятся и дерутся, только рога трещат. Хорошо решил старик. Пускай отдохнет. Тем временем можно отеребить рябчи­ ков. Не выбрасывать же, сам подстрелил. Попутно. Четырех штук Надо... Но зачем они? Будет печенка! Лучше отдохнуть немного, посмот­ реть на гольцы, к которым так стремился старик... Бори! Издали они казались гладкими и безобидными. Только теперь можно было оценить их дикую мощь. Особенно выделяется один. С острыми, как зубья сторожевой башни, боками, он заслонял половину неба. Перед ним чувствуешь себя мышонком. Лес не может одолеть бори. Березы и сосны толпятся почти у подножья, лиственница взбирается до половины. Дальше карабкается своими цепкими корнями кедр-стланик. Однако и он останавливается на полпути. Выше голый камень, острия скал, снег... Неужели старик бывал там? Ведь он спустился с гор! Скорее всего прошел полосой леса. И то нелегкое дело? Не вздумалось бы ему повто­ рить свой путь. Но куда там, свалился, выдохся. Не проспал бы охоту. Однако старик спал чутко, может, просто лежал с закрытыми гла­ зами. Поднялся, как только солнце склонилось над тайгой. Развязал ко­ томку, вытащил сверток. Унты?! Новые, легкие, как у него. Ноги как будто ощутили мягкую прохладу кожи. Выходит, дед знал, что в своих полярных Илья далеко не уйдет. Илья в его понятии остался тем же ди- каренком. Больше того, старик убежден, что эти первобытные унты так же необходимы человечеству, как и костерок. Без них человек пропа­ дет. Знакомая философия. Вот и теперь как будто усмехается: — Свои можешь оставить тайге. В подарок. — Спасибо, дед. Но ты зря беспокоился. Старик не обиделся. Вроде хмыкнул одобрительно. •— Хорошо. Пускай лежат. Пойдем кричать зверя... Пойдем добывать печенку,—мог сказать. Отлично. Хотя ноги при­ дется немного попарить. Поднялись на гору, поросшую редкими соснами, устроились среди камней. Все оказалось очень просто. Никакой маскировки или сидка. Опущенные над камнями ветви сосны чуть прикрывали и позволяли хо­ рошо видеть оба ската гривы. Солнце коснулось гор, брызнуло снопами искр. Будто молот ударил по кромке раскаленного металла. Но звука не последовало, было тихо. Не верилось, что здесь где-то бродят звери и чутко нюхтят воздух. Ста­ рик тоже, кажется, принюхивается, в глазах зажигаются слабые искорки. Он поднимает берданку, дует в ствол. Лицо напрягается. Звук вибрирует, набирает силу, разносится по тайге животрепещущей музыкой. Сра­ зу же следует ответ. Такой же трубный, но более низкий рев, раздался внизу. В нем все: сила, ярость, гордость. Это клокочущий поток жизни. Бешеный пульс дикой крови. Старик повторил свой призыв —в ответ затрещал березняк. Метнулось буроватое пламя. Изюбрь влетел на гри­ ву. Замер, прислушиваясь. Он был в десяти шагах. Сильный, стройный, с могучими рогами. Каждый мускул дрожал от напряжения и жажды бит­ вы. Он горел от нетерпения и избытка сил. Бил землю копытом, и твер­ дые комья летели далеко в стороны. Старик смотрел на зверя с тихой радостью. Он не поднимал ружья. Изюбрь заревел. Грозно и негодующе. Замер, готовый к смертной схватке. Старик бесшумно поднялся, но в руках не было ружья. Зверь все же уловил это движение. Круто развернулся. Снова застыл.