Сибирские огни № 12 - 1972

зами, в пустой зал. Наконец тяжкий вздох выпал из худой груди и потекли слова, неторопливо, глухо. — Я слышу много песен. Гольцы поют туче, земле поют речки, тайге поют птицы. Разные песни слышу, но во всех песню о чеглоках ловит мое сердце. Жизнь его, как полет меткой стрелы, а у меткой стрелы короткий путь. Достигнув цели, она ещё живет, поет, как серд­ це в радости. У стрелы, идущей мимо цели, — путь длинный, и она по­ мирает в пустом полете. О меткой стреле хочет петь мое сердце. О ко­ ротком пути моя песня... Старик распрямил спину, будто чувствовал на себе настороженные глаза, заговорил-запел скорым торжественным голосом. — Начало моей песни на Орон'-реке, большой реке. Она отделяла тайгу от степи, людей на лесных и степных делила. Два табора, как два чужих человека по разным берегам Орон-реки жили. В тайге оро- чены, в степи кочевые люди жили. Но степь —это ладонь, тайга — са­ ма рука. Она с горами и лесами несет эти зеленые плешины и поит их, дает им жизнь. Но забыли об этом степные люди. Думали: они не ла­ донью владеют, — всей рукой. Началась большая битва на Орон-реке. Орон-река стала красной, а стрелы паутиной закрыли солнце. Степные одолевали таежных людей, гнали их от Орон-реки — потому что стрелы убегающих делали длинный путь. Тогда вышел из тайги один человек и пробился к Орон-реке. Сил у того человека хватало на двух кочевых сразу, а храбрости было на всех. Пробился он к своей реке и закончил путь. Много стрел вошло в грудь его, они, проткнув, прибили человека к дереву. Остался он стоять лицом к Большой реке, к врагам лицом. Тогда степные люди испугались, спросили тайгу: «Кто этот храбрый воин, как имя ему?» Промолчала тайга. Снова сказали: «Если нет храб­ рому имени, пускай будет чеглоком». И еще спросили: «Есть ли сы­ новья у чеглока?» Ответила тайга, будто много стрел пустила: «Есть сыновья, у сыновей сыновья есть!» Тогда сказали те, кто владел ла­ донью: «Если сыновья достойны отца, никому не победить такого на­ рода»... Старик опустил голову, будто прислушивался к чему-то. Но его окружала тишина. Все слушали эту странную песню-легенду, но гла­ за многих смотрели на отличные черные унты и с уважением — на их хозяина. Может быть, им интереснее было поговорить о чем-то другол{, о том мире, которому они поют песни. Можно поговорить о Ленинграде, институте... Но старик не хотел уходить со сцены. Передохнул, продол­ жал тихим голосом, — Так ушли монгольцы в свои степи. Так в тайге начался род чег­ локов. Лето сменяло зиму, время сменяло русских царей. Но род чег­ локов продолжался. И путь каждого был коротким. Русские цари уводили их на службу в казаки — и пропадали они без следа. Когда ушел последний царь, род остановился на моем отце. Пришла новая жизнь, пришла новая большая битва. Вся земля, тайга и степи раз­ делились на два табора. На красных и белых разделились. Но огонь можно отличить от дыма, солнце можно увидеть в тумане! Отец при­ шил на шапку кусок красной материи и ушел. Путь его окончился на Шиле-реке. На Шиле-реке оборвался путь чеглока. И над Шилой-рекой небо было красным, потому что много шапок было с красными лента­ ми. Я оставался старшим, мне переходил амулет рода. Но стрела лете­ ла мимо цели. Длинный путь прошла; сын мой стал мужчиной, окрепли крылья его в битве за новую жизнь. Битва эта была сильнее, чем на 1 О р о н —олень. СО