Сибирские огни № 12 - 1972

— Хочу послушать, куда поведет амака. Мудрый, как сам философ Сократ. Старик миролюбиво чмокнул трубкой, пыхнул дымом. — Слушай, что должен видеть. Он оставил два окурка. Один на тропе, другой тут. Это был русский. Орочены курят трубку. Он силь­ ный, почти медведь. Зверь упал на валежину брюхом. Он легко отта­ щил его, свалил на бок. Не волочил —траву бы помял. Он неплохо стреляет. Другую пулю не пустил, когда зверь побежал через ключ. Знал, что свалил... Я не нашел гильзы —она отлетает в сторону, если дернуть затвор. Значит, стрелял спокойно. Был вечер или утро —темно. Но руки знали дело. Взял панты, взял печенку и костный мозг. Унес камуса1... Зачем мясо? Он не собирается уходить из тайги. Убьет зверя завтра, на другой день. Всегда убьет. Этот человек не первый раз в сопках. Знает эти места. Можем встретиться. Последние слова старика показались загадочными. Мог наверно сказать: обязательно встретимся. И теперь, видно, думал об этой встрече. В наступающих сумерках белели клочковатые волосы, трубка ос­ вещала сосредоточенное лицо. — Можно идти на табор. Для тебя есть вкусная еда. Ты не забыл вкуса вяленого языка сохатого? — дед усмехнулся по-своему странно, будто собирался чихнуть с удовольствием, поднялся. — Он давно надет тебя. Есть спирт. Можно выпить за твою школу. ...Путь к Витиму оказался длинным. Весна успела пышно нарядить тайгу, а они не прошли и половину дороги. Дед не торопился. У него, видно, был какой-то свой расчет. Может, надеялся на встречу с тем истребителем изюбрей? Может быть. На этом месте отаборились неиз­ вестно зачем. Просидели день. Теперь сиди ночь, хоть и на охоте, на току, однако удовольствия от того мало: сердце торопится к Витиму. Торчи, глазей, слушай. А что увидишь?.. Дед, наверное, видит. Знает он свою тайгу. Хозяйничает, как в собственной юрте. Копошится всю жизнь в ногах тайги, у своего костер­ ка. Привел на это место, показал на выворотень: тут сиди. Глухари петь будут рано. Недолго. Время песни уходит. Сам ушел на табор, а ты сиди тут! Целую ночь рядом с какой-то корягой. Нет уж. Немного воображения и все вышло лучше. Тут же оказалось дерево с развилкой. Забрался, уселся, как в седле. Тут мож­ но чувствовать себя Робин Гудом и краснокожим мстителем, подстере­ гающим врага... По крайней мере поднялся над этим плешивым и круг­ лым, как лепешка, хребтом. И назвали его соответственно: Каптакан. Хребет — Каптакан, ключ — Каптакан. И сам... В общем, плоский си­ дит на макушке плоского, внизу бежит еще один плоский... Старик, на­ верно, дал это имя. Нет у него воображения... Сидеть на дереве оказалось не так уж удобно. Ноги затекли, си­ денье становилось жестче. Не повернуться, не пересесть. И вообще всю ночь пялить глаза в темноту, слушать ее — дело нелегкое, утомитель­ ное занятие. Нервы все-таки в напряжении, пальцы сами по себе сжи­ мают ружье, стынут на холодной стали. А тут еще комары, редкие в эту пору, но назойливые. Лезут в уши, зудят... Зря пошел на этот ток. Окаменеешь за ночь, и ничего интересного. Все дрыхнет, как дед у своего костерка. Ко сну клонит от такой тишины. Надо привязать себя к дереву... Вдруг короткий рев, похожий на лай, ударил по лесу. 1 К а м у с —шкура с ног зверя, идет на изготовление унтов, ковриков и др.