Сибирские огни № 12 - 1972

Но тепло уходило быстрее, чем шла ночь. Пришлось снова прыгать, потом опять и еще. Наконец тело устало, больше не хотело двигаться. Мороз завладел им. Пропаду. Подохну, как ленивая сойка. Надо шевелиться, пры­ гать, летать... Но хотелось только спать. Сон и холод делали одно дело: убаюки­ вали. Скоро не стало Ильки. Он сделался маленьким петушком из книжки, которую читала воспитательница. Сидит у старика в котомке. Старик замерзает, а он слышит, как метель воет, засыпает его. Еще страшнее воют волки. Торопятся, бегут к нему. Вдруг чей-то голос кричит: -— I лупый, как семь дураков. Зачем залез в сено?.. Кто это? Батька пришел. Сердится, что залез в его сено. Вытащит, бросит на снег. Вот руки тянут его из норы. Но нету силы сопротивлять­ ся. Глаза видят небо и удивляются, что все еще ночь, уши слышат сер­ дитое слово: — Каптакан. Знакомое слово. Мать рассказывала: когда он родился, дед поглядел на его лицо, сказал «каптакан — плоский», и ушел. Рассердился дед, что нос получился не его, пуговкой получился нос. Илья опять смотрит на ружье, седое от изморози, думает отрешен­ но. Так вот, наверное, и сидел пещерный человек, тупо и бессмысленно глядел на свою боевую палицу. А вокруг кишел непонятный для него, враждебный мир. Может, в этот день он убил свирепого пещерного льва или медведя, может, размозжил череп сородичу. Теперь соображал, как отметить в памяти это событие. Взял и сделал на палице зарубку... Дикаренок. Причем, каптакан... Мороз становился жестче. От реки тянуло колючим обжигающим холодом. Тело судорожно сжималось. Ноги занемели, уже не чувство­ вали мороза. Леность напитывала каждую жилку, каждую клетку. Только сознание работало, искало путь спасения. Перед глазами маячи­ ла палатка, теплый спальный мешок в ней.. Чем больше коченело тело, тем явственнее становилось видение. Даже чувствовалось, как тепло идет по ногам, мягко обволакивает грудь... Замерзну Подохну, как ленивая сойка,— напряженно стучало в голове,— И все старик. Подстроил. Ста­ рик... Наплывало его лицо. Усмешка. Потом вдруг вспомнились единст­ венно нужные теперь слова: «...Развяжи мешок, найдешь, что надо». Закоченевшие пальцы не скоро справились с этим простым делом. Наткнулся на бутылку. Это было то самое, что нужно, это был спирт. Илья отхлебнул прямо из горлышка. Посидел, всем телом ощущая тепло. Затем вытащил из мешка тугой сверток. Развязал ремешок. Это было одеяло из грубого плотного сукна. Солдатское, определил он ма­ шинально. Старик, как и любой таежник, знал толк в этой прошедшей огни и воды материи: она прочна, не боится искр и сырости, хорошо греет. Может, у старика было к ней и свое особое уважение. Штаны носил из этого сукна, портянки, летнюю куртку Но одеяла у него не было, неверное, сшил в последнее время. В одеяле оказались унты, уже знакомые, из мягкой лосиной кожи. Руки ощупали их и опустились, шевельнулась привычная мысль: первобытные От них отказался в до­ роге. Из принципа или упрямства. Шел в своих, едва брел, но терпел. Ноги испарились, а теперь могли отмерзнуть... Да. Ноги окоченеют, превратятся в лед, если не переобуться сейчас же.