Сибирские огни № 12 - 1972

Филин защелкал кривым клювом: пугает Ильку! Но когда он выс­ кочил из-под шкур и схватил сучок, ушастый захлопал мохнатыми крыльями, снялся с пня, перебрался подальше. Сучок запустить не уда­ лось, остановил дед. Амака боится филина? Говорил с ним, как лисица с медведем! Илья читал про это книжки. Дед пососал и понюхал трубку: посердился немного, потом сказал. — Это говорят твои книжки. Но ты не знаешь, что рассказывает наш народ. Тогда надо слушать. Жил в тайге шаман. Злой был чело­ век. Тайга не радовала его сердце Небо, когда на нем было яркое солн­ це,— не радовало. Деревья, когда они одевались в зелень,— не радова­ ли. Только по ночам вылазил из своей юрты, зимой. Потом пришло вре­ мя помирать Никто из людей не захотел положить рядом с ним бубен. Без бубна душа не могла найти пристанища. Стала ходить по тайге. Долго ходила. Но тайга не хотела дать ей место. Деревья не хотели укрывать; солнце гоняло, как ветер гоняет лист; звери убегали; птицы улетали Только филин захотел принять ее. Она обрела крылья Но не нашла покоя. Совсем стало плохо. Света не видит. Весь день сидит в дупле. Только ночью летает. Летает и все кричит: бу-бу Просит свой бубен. Потом начинает смеяться, будто научилась радоваться; плачет, будто ей доступны слезы. Но никто не верит ей... Однако никто и не охо­ тится за этой птицей с палкой, как Илька. Дед замолчал, развязал кожаный мешок, вывалил на землю целую кучу белок, вытащил нож Сейчас будет снимать мягкие теплые шкурки. Хорошо поохотился амака! Значит, он сказал неправду этому... этой... Как же теперь называть ушастого, что сидит там на камнях, будто лох­ матое чучело? Маленько жалко его, слова деда остались в душе, а го­ лова не хочет им верить. — А ты обманул эту, с крыльями! Вон сколько белок добыл. — Зачем обманывать? Поселится здесь — белки уйдут, зайцы убе­ гут, рябчики и тетери улетят — Но ты сказал еще: мясо белки похоже на старые унты. А я вижу на нем жир. Оно, наверное, мягкое и вкусное. — У меня одно .сердце. В нем не хватает места тем, кого не радует тайга. — Ты не любишь эту птицу! Тогда зачем из-за нее кочевать. Надо прогнать. Застрелить. Илья сейчас... — Кочевать надо. Здесь низкое место. Будет снег — завалит ключ совсем. Плохой табор. А поохотиться на эту птицу можно ночью. Сейчас она не видит, какой ты хороший охотник. Но да Илья шибко грамотный охотник. Дед хорошо сказал... Толь­ ко как я увижу ночью? У нее будут глаза, а у меня — нет Съест, поди, как мыша. Нет, Илья не хочет убивать эту, с ушами... Он хочет есть, Разве дед не видит? Надо сказать. — Ты хочешь отдать ей все мясо, амака. Но я хочу есть. Шибко хочу. Дед молчит. Черные от дыма и солнца пальцы ловко снимают шкур­ ки, свертывают в пушистые комки и складывают аккуратной горкой. Мясо он кладет в золу, жидкую от стаявшего снега. Наконец говорит тихо, как будто сам себе говорит: — Был человек Книжки едва читать умел, буквы рисовал. Пошел на охоту, сам думает: я не такой как все, я грамотный. Увидел белку, вспомнил: учить надо. Буквы писал для нее, полдня потратил. Белке надоело грамотного охотника слушать, побежала искать корм. Охотник бежит за ней, все думает: догоню, учить буду. Тут встретилась ему ка-