Сибирские огни № 12 - 1972

яа материале Горного Алтая, писатель шел долго и упорно. Можно проследить ступени этого пути. Многие образы, сцены, сюжет­ ные ситуации романа были выполнены пи­ сателем сначала как бы в эскизе, опробо­ ваны в форме рассказа, очерка, зарисовки, Многие стороны художественной системы романа были выверены сначала очерково­ публицистическими средствами. Такие его произведения конца 20 — начала 30-х годов, как повесть «Морок» (1927), рассказы «Первая весна» (1932), «Тоотой» (1933), «Камень счастья» (1934), очерки «Золотые горы», «Улу-Байрам» и другие, не утрачи­ вая самостоятельного идейно-художествен­ ного значения, могут в то же время рас­ сматриваться как подступы к роману, как необходимые звенья его творческой исто­ рии. Писатель не расстался с излюбленной темой и после создания романа, о чем сви­ детельствуют повесть «Снежный пик» (1946), очерк «Путь через века» (1947). После выхода романа «Великое кочевье» в его журнальном варианте и первом книж­ ном издании, писатель не оставил работу над ним, продолжал вплоть до последних изданий совершенствовать его художествен­ ную структуру, шлифовать его язык. В романе нарисована развернутая кар­ тина участия алтайского народа в социа­ листическом строительстве и созданы убе­ дительные образы людей, чья творческая энергия была разбужена революцией. По су­ ти дела, А. Копгелов своим романом отве­ тил на одну из насущнейших потребностей советской литературы 30-х годов в герое нового времени, наделенном характером деятельным, наступательным, активным, в творце истории и хозяине жизни Писатель создал такого героя на материале, который представляла полная глубоких противоре­ чий жизнь малых народов Сибири. Здесь сталь советского характера закалялась не только в сопротивлении враждебным клас­ совым силам, но и в мучительном преодо­ лении тех сторон национальной психологии, которые определялись неразвитостью обще­ ственных отношений и вековечной культур­ ной отсталостью. Таков Борлай Токушев, главный герой романа «Великое кочевье». Он входит в роман буквально с его первой страницы, и уже по внешнему облику героя чувствуется, как он еще крепко связан с отживающим укладом. Внешне он выгля­ дит как все, но есть нечто, возвышающее его над сородичами,—это решимость раз­ рушить существующие порядки, радостное ощущение будущего и вера в победу спра­ ведливости, если бороться за нее вместе, сообща: «Мы —сосед с соседом — за руки возьмемся, силу накопим, к счастливой жизни дорогу поведем». Он первый осме­ лился посягнуть на авторитет бая Сапога, считавшегося отцом сеока. уговорил бедня- ков-алтайцев разбросать байские поскотины и угнать скот в долину, подальше от бай­ ского ока, убедил сородичей поселиться вместе, как это делают русские; благодаря его настойчивым усилиям возникло товару- щество, а позднее стал осуществляться пе­ реход алтайцев к оседлости, к новым для них формам труда и быта —к доселе не­ знаемому земледелию, к строительству по­ стоянного жилья Он становится председа­ телем первого алтайского колхоза. На пер­ вый взгляд, может показаться удивительной эта черта общественной активности v чело­ века, вышедшего из патриархально-родовой среды. Но писатель объясняет более высо­ кий, по сравнению с сородичами, уровень сознания Ьорлая долгим опытом его обще­ ния с русскими. Это началось осенью 1916 г., когда «его и старшего брата Адара взяли в армию на тыловые работы» и когда, по­ сле окончания войны, он «плутал по рос­ сийским дорогам». Но и позднее, во всех своих общественных начинаниях, во все трудные минуты своих жизненных исканий Борлай изображен в кругу русских лю­ дей —будь то коммунист Филипп Суртаев или беспартийный колхозник Миликей Охлупнев, бескорыстно выполняющих волю своего народа и помогающих алтайцам вырваться из вековой отсталости: «Вот идет по долине дорога от села к перевалу и дальше —к Москве. Возле дороги тянет­ ся и поет-гудит стальная струна... У Сапога нет такой струны и разговаривать ему не с кем, силы ждать не от кого. А ему. Бор- лаю, силы прибавил русский коммунист. Ой какие хорошие люди появились в горах!..». Так органично входят в роман идеи друж­ бы народов, исторической миссии великого русского народа, руководящей политики Коммунистической партии в решении нацио­ нального вопроса. Писатель обратился к истории алтайско­ го народа в один из важнейших моментов ее развития, изобразил его жизнь на исто­ рическом перевале. В центре романа —изо­ бражение перехода от векового единолич­ ного кочевья к оседлости и колхозу, и имен­ но этот переход воспринимается героями романа как «великое кочевье». Но писатель как бы раздвигает рамки повествования, и понятие «великого кочевья» получает более широкий и глубокий смысл —перехода от патриархально-родовых отношений, обре­ кавших народы на безвестность и немоту, к участию в общем процессе мировой исто­ рии. к равному со всеми другими народами праву на историческое творчество. Историческую значимость «великого ко­ чевья» писатель измеряет и судьбой народа, и судьбой человека. Человек этот, еще не­ давно неспособный выйти в своих мыслях и интересах за тесные пределы собственно­ го аила, обретает чувство гражданской от­ ветственности перед обществом, учится быть в нем хозяином. И. пожалуй, подлин­ ным доказательством гражданского возму­ жания этих людей является даже не то. что они осознали свои равные со всеми права, а то. что они осознали право своего народа на обязанности перед советским обществом, перед многонациональным социалистическим государством. События, важные для истори­ ческих судеб алтайского народа, изобра*