Сибирские огни № 12 - 1972

не уйдешь. Если разрешить кому бы то ни было обращаться с какой-либо расой не­ приязненно, то нет предела тому, какие беды и страдания этой расе можно причинить, я поскольку этой расе можно предъявить невероятные обвинения, нет причин не по­ пытаться уничтожить ее корень и ветви. Именно это и пытались сделать нацисты. Аих оригинальность определялась только выбором средств, которыми они пользовались. Вряд ли стоит вспоминать, сколько раз солнце смотрело на избиение младенцев. Я очень хочу, чтобы американские негры добились свободы здесь, в Соединенных Штатах. Но мне также не безразлично и их достоинство, их душевное здоровье, и я всегда буду самым ярым противником всех попыток, которые могут предпринять аме­ риканские негры, чтобы причинить другим то же, что другие причинили им. Мне ка­ жется, я вижу (мы каждый день видим это вокруг себя) ту духовную пустыню, в ко­ торую приведет нас этот путь. Так просто и так трудно осознать: тот, кто унижает других, унижает себя. Это не мистика, это реальный фактор, подтверждение которому можно прочесть во взгляде любого алабамского шерифа,— я не хочу, чтобы негр до­ шел до такого жалкого состояния. Очень маловероятно, что негры придут к власти в Соединенных Штатах, хотя бы потому, что они составляют всего одну девятую часть населения. Они находятся не в таком положении, как африканцы, которые пытаются вернуть свою землю, разру­ шить колониальное иго и оправиться от его последствий. Положение негров таит в се­ бе страшную опасность для негра как такового и как самой беспокойной единицы американской нации. Американский негр —уникальное создание, нигде нет, не было и не будет ничего подобного. Мусульмане, понимая это, называют негра «так называе­ мым американским негром» и заменяют имена, унаследованные от рабства, буквой «икс». Известно, что каждый американский негр носит имя того белого, который был его хозяином. Меня зовут Б о л д у и н , потому что после того, как меня продали или украли из африканского племени, я попал в руки белого христианина по имени Б о л ­ д у ин , который заставил меня встать на колени у подножья креста. Я — очевидный и законный потомок рабов в'белой протестантской стране, именно это и есть амери­ канский негр — украденный язычник,—вот кто он, язычник, которого продали, как животное, с которым обращались, как с животным, которого в американской консти­ туции однажды определили как три пятых человека и который, согласно решению Дреда Скотта, не имеет прав, достойных уважения белым человеком. И сегодня, через сто лет после формальной эмансипации, негр остается самым презренным существом в своей стране, за исключением, разве что, американских индейцев. И сегодня нет никаких реальных возможностей для изменения положения американского негра без самых радикальных и далеко идущих ломок и переделок в социальной и политической структурах Америки... Необходимо добавить к этому, что негр больше не верит в доб­ рую волю белых американцев, если он, конечно, когда-либо в это верил. Но вот что негр действительно понял, и понял на международном уровне, так это то, что у него есть сила, которой он обладал всегда, но до сих пор мог использовать ее только в личных, часто ограниченных, целях. Поэтому, когда моя страна говорит о «новом» негре, якобы созидаемом час за часом уже столько десятилетий, она вовсе не имеет в виду изменения, происходящие ныне в негре, которые она, скажем откровенно, не в силах понять. Она имеет в виду все большие и большие трудности, которые ей при­ ходится преодолевать, чтобы удержать его в узде; она вынуждена закрывать у него перед носом (опять и опять) двери, ведущие к духовному и социальному освобожде­ нию. Муки любви и потребность в любви — это, как ни парадоксально,— самое важ­ ное, что один человек может дать другому, и именно любовь —и есть тот вклад, ко­ торый негр внес в эту, в остальном бесформенную и неоткрытую пока, страну. Соот­ ветственно белые американцы заблуждаются всего-навсего в том, что полагают, будто негр когда-нибудь думал, что белые могут ему что-то «дать». Белые очень редко что- то дают. В большинстве своем люди охраняют и сдерживают. Они считают, что преж­ де всего охраняют и берегут себя и все, что они отождествляют со своей системой представлений о действительности и о самих себе. Нельзя отдать чего-то, не отдавая самого себя. Иначе говоря, не рискуя собой. Если человек не способен рисковать собой,