Сибирские огни № 12 - 1972

нас— сутенеров, проституток, «рэкетиров», прихожан, детей — связывала вместе приро­ да нашего угнетения особым специфическим комплексом риска, на который мы непре­ рывно шли; и если это гак, то тут мы по отношению друг к другу достигали той сво­ боды, которая была близка к настоящей любви. Я помню церковные ужины и пикни­ ки и позже, когда я уже оставил церковь,— домашние вечера в узком кругу, где гнев и печаль замирали, и мы ели, пили, болтали, смеялись и танцевали, забывая о «белом человеке». У нас были спиртное, цыпленок, музыка и мы сами, и не надо было старать­ ся быть тем, кем мы не были. Слово «чувственный» вовсе не должно приводить на память трепещущих смуглых девушек или черных жеребцов-производителей. Я имею в виду нечто более простое и менее надуманное. Быть чувственным, мне кажется,— это радоваться силе жизнр, жизни как таковой, быть сопричастным ко всему, что происходит в ней, начиная с любви и кончая преломлением хлеба. Между прочим, когда-нибудь в Америке на­ станет великий день, и мы снова начнем есть хлеб, а не эту богохульную безвкусную губку, которую нам дают вместо него. Я вовсе не фриволен сейчас. Что-то очень дур­ ное происходит с людьми в стране, где они настолько глубоко разуверяются в своих способностях к сопротивлению и становятся такими безрадостными, как сейчас. Имен­ но эта неуверенность американцев, белых мужчин и женщин, эта неспособность обно­ виться у фонтана собственной жизни и есть корень всех наших противоречий Человек связывает себя с действительностью целым лабиринтом отношений, а все эти отноше­ ния. хотя человек обычно этого и не сознает (он столького не сознает!), являются историческими и общественными отношениями: Поэтому то, чего белые не знают о нег­ рах, неумолимо и точно показывает то, чего они не знают о самих себе... ...«Рай белых,—поет священник «Черных мусульман»,—это ад черных». Видимо, можно возразить, что это какое-то уж слишком упрощенное представление о рае и аде, но, с другой стороны, в песне поется правда, которая является правдой ровно столько времени, сколько белые правят миром. Африканские негры представляют вза­ имоотношения белых и черных по-своему: когда белый пришел в Африку, у него была Библия, а у черных была земля. Сейчас белого, несмотря на его сопротивление, изго­ няют с земли, а африканец до сих пер пытается переварить или извергнуть Библию. В области власти христианство действует с нескрываемыми высокомерием и жесто­ костью — это неизбежно, .так как обычно те, кто принял истинную веру, считают своим моральным долгом освободить язычников. Более того, эта истинная, особенная вера гораздо более заботится о душе, чем о теле, чему свидетельствуют плоть (и трупы) бесчисленных язычников. Само собой разумеется, что тот, кто подвергает сомнению авторитет истинной веры, также оспаривает и авторитет народов, управляющих с по­ мощью этой веры, и те, следовательно, получают возможность посягать на землю сомневающегося. Распространение Евангелия, невзирая на убеждения, честность и ге­ роизм отдельных миссионеров, было совершенно необходимым для водружения флага на земле язычников. Священники, монахини, школьные учителя помогали укреплять и освящать власть, которую так грубо использовали люди, действительно хотевшие попасть во град, не в небесный, а в тот. который должен быть создан руками их пленников. Сама христианская церковь, в отличие от некоторых ее священнослужите­ лей, благословляла торжества водружения флага, радовалась им и неустанно поддер­ живала уверенность, если сама не формулировала эту мысль, что завоевательные вой­ ны являются доказательством благоволения господа. Бог далеко ушел из пустыни, но так же далеко ушел и аллах, хотя в совершенно другом направлении. Господь, идя на Север и поднимаясь на крыльях силы, стал белым, а аллах, идя по темной сторо­ не небес, стал черным из практических соображений. Беру на себя смелость заявить, что тот, кто действительно хочет стать нравственным человеком (давайте не будем задавать вопрос, возможно ли это; я думаю, мы просто должны верить, что это воз­ можно), должен сначала освободиться ото всех запретов, преступлений и лицемерия христианской церкви. Если идея бога имеет хоть какую-нибудь ценность или какую-то пользу, она должна делать нас великими, свободными, любящими. Если бог не может этого сделать, то пришло время избавиться от него.