Сибирские огни № 12 - 1972

вые стал по-настоящему бояться — я боялся греха внутри себя и боялся греха вне се­ бя Все, что я видел в Гарлеме тем летом, ничем не отличалось от обычного, тысячу раз виденного. Но теперь, неожиданно, проститутки, сутенеры и «рэкетиры» на Авеню стали для меня личной угрозой Прежде мне никогда не приходило в голову, что я могу стать одним из них, но в то лето я вдруг понял, что всех нас создали одинаковые условия Многие из моих друзей откровенно и целеустремленно держали курс на па­ нель Авеню, и отец сказал, что и моя дорожка ведет туда же. Мои друзья начали пить и курить, стали сначала жадно, а потом в диком отчаянии вести половую жизнь. Девочки чуть старше меня, которые пели в хоре или учились в воскресной школе, до^ чери набожных родителей, на моих глазах подвергались невероятным превращениям, из которых самыми смущающими меня были вовсе не набухающие груди и откругляю- щиеся бедра, а превращения гораздо более тонкие и глубокие, которые я стал вдруг замечать в движениях их глаз, в их темпераменте, запахе их тела, в интонациях их голосов. В мгновение ока они стали странно необычными и, в то же время, так же органически присущими Авеню, как и все прочие. Я был так воспитан, что внезапная неловкость, которая возникала во мне, когда я видел все это, и то, что я не имел пред­ ставления о том, как мой голос, моя голова или мое тело будут реагировать на это каждую следующую минуту, заставляли меня думать о себе, как о самом испорченном человеке на свете. И все же было нечто гораздо более глубокое, чем даже эти перемены, еще менее определенное, и оно пугало меня Оно существовало и в мальчиках, и в девочках, но в мальчиках проявлялось как-то более ярко. Что касается девочек, было видно, как они превращаются в матрон еще до того, как становятся женщинами. Они начинали проявлять удивительное и поистине страшное единодушие. Трудно сказать определенно, в чем все это выражалось: что-го неумолимое в складке губ, прозорливость во взгля­ де, неизвестно откуда взявшаяся решительность в походке, властные нотки в голосе. Они уже больше не дразнили нас, мальчишек, они нас резко отчитывали: «Ты бы луч­ ше подумал о своей душе» Девочки гоже понимали, что такое суровая действитель­ ность Авеню, знали, какой ценой им пришлось бы расплачиваться за малейшую оп­ лошность, чувствовали, что им нужно покровительство и что только мы могли быть им защитой. Они инстинктивно чувствовали, что должны действовать, как западни божьи, спасая для Иисуса души мальчиков и связывая браком их плоть. Потому что это было начало нашего горения, а, как сказал Св. Павел (который в другом месте с необычной ошеломляющей точностью назвал себя «жалким человеком»), «лучше же­ ниться, чем гореть». И я стал чувствовать в мальчиках такое странное, осторожное от­ чаяние, как будто они уже сейчас начинали готовиться к длинной и грудной зиме жиз­ ни. Тогда я не знал, ч^о вызывало у меня такое чувство. Я думал, что мальчики просто распускали себя. Насколько было очевидно, что девочкам предназначено стать таки­ ми же толстыми, как их матери, настолько было ясно, что мальчики не поднимутся в общественном положении выше своих отцов. Пришла пора, когда все мы обнаружили, что школа, как та детская игра, в которой невозможно выиграть, ничего не сулит нам. Поэтому мальчики стали потихоньку отвеиваться и начинали работать. Мой отец хо­ тел, чтобы и я сделал го же. Я отказался, хотя и не питал уже никаких иллюзий от­ носительно того, что мне может дать образование. Я знал достаточно много чернора­ бочих с дипломами колледжей в кармане. Мои друзья работали теперь гам, в городе, и ежедневно, с утра до вечера находились, как они говорили, в единоборстве с белым человеком. Они стали меньше заботиться о своей внешности, об одежде, о своих поступках. Их теперь часто можно было встретить вдвоем, втроем, вчетвером в подъездах с бутыл­ кой виски или вина, болтающих, ругающихся или дерущихся, иногда плачущих поте­ рянные. неспособные понять, что так гнетет их, они единственное знали твердо виной всему — белый человек. И, казалось, нет никакой возможности рассеять облако, кото­ рое стоит между ними и солнцем, между ними и любовью, жизнью, властью, между дими и всем тем, чего они хотели. Не надо большого ума, чтобы понять, что человек мало чем может помочь себе » паком положении. Не надо быть слишком чувегвигель-