Сибирские огни № 11 - 1972

Они уезжали далеко, забирались в сумрачную глубину леса, а иногда перед ни­ ми открывались ровные, широкие дали, и сердце у Шишкина замирало от восторга и смутной печали. Он говорил: — Саша, смотри, как это похоже на наше Закамье! Впервые он попробовал работать пером. Ему казалось, что необычный валаам­ ский пейзаж требует и особо тонкой передачи в рисунке. Однажды с Ладоги налетел сильный ветер. Деревья зашумели. Пронеслась ни­ зом, по-над самой травой, какая-то птица, мелькнула и скрылась, будто бы приви­ дение. — Буря!— закричал Гине. Пригибаясь, они побежали через монастырский сад, здесь стоял сплошной шум и свист. Совсем рядом что-то грохнуло — не то справа, не то слева, не то где-то впе­ реди... Они остановились и вдруг увидели, как огромный клен медленно и неестествен­ но стал клониться прямо на них, заваливаясь верхушкой все быстрее и быстрее. Друзья рванулись в сторону. К утру буря улеглась. Кругом валялись какие-то доски, поваленный забор, сор­ ванная крыша... Друзья пошли в сад посмотреть на сломанный клен, но сломало, оказывается, два клена, могучих и старых, с коряжистыми сучьями. Гине тут же сде­ лал набросок. Шишкин к карандашу не притронулся, сказал только: — Пожалуй, лет по полтораста им было, как думаешь? В этот день они далеко не уходили, бродили в монастырских окрестностях, за­ брались на невысокий каменистый холм, на котором росло несколько сосен. Одна из них особенно поразила Шишкина. Сосна была не очень высока, с кривым толстым стволом, и столько в ней было какой-то необыкновенной, внутренней красоты и силы, так мощно, крепко стояла она на земле, что пройти мимо ни за что было нельзя. — А крона, крона-то, обрати внимание, какая мощная,— говорил Шишкин, уже' мысленно прикидывая и примеряясь, как и с какой стороны лучше писать. — А тут вот крест какой-то,— сказал Гине.— И могила. Они постояли молча, задумчиво. — Писать будешь? — спросил Гине. — Сегодня же начну. Подняли подгнивший крест и осторожно прислонили к сосне. — Вот так. Пошли. — Рисунок сделаешь пером? — спросил Гине. — Нет. Попробую маслом. Здесь, кажется, перо не годится. Он шел опять своим широким, размашистым шагом, и Гине едва поспевал за- ним. В этот же день Шишкин поднялся на скалу и написал этюд с сосной. Вернувшись в конце лета в Петербург, в Академию, Шишкин представил в Совет восемь работ маслом и три рисунка пером. Рисунки произвели такое впечатление, что кое-кто даже усомнился: да не гравюра ли это? Сократ Воробьев, считавшийся учителем Шишкина, ходил в эти дни с высоко поднятой головой и, как должное, принимал поздравления. Такого в стенах Акаде­ мии еще не было —Шишкин шагнул так далеко в рисунке, что профессорский совет счел необходимым повысить требовательность к ученикам и принял на этот счет офи­ циальное решение. Рисунки были отправлены на ежегодную выставку в Московское училище живо­ писи и ваяния, и это Шишкину было особенно приятно. А вскоре он получил востор­ женное письмо от Мокрицкого: «Не могу не сочувствовать строгому экзамену и тре­ бованиям рисунка,— писал Аполлон Николаевич,— правда, что взялись за ум, а то ведь уронили было дело совершенно и вместо художников наделали бы цеховых ма­ стеров. Не боясь нимало повредить вашим успехам, скажу смело: ваш пример много тому способствовал — держитесь же твердо на занятом месте, пока все сознают, что Шишкин показал товарищам, как надо рисовать, и ценители и судьи сознают, что