Сибирские огни № 11 - 1972

Иван осторожно поднялся на несколько ступенек и огляделся. Еще вчера здесь был ко­ ридор, дверь в его комнату, еще вчера оь жил здесь. И вот ничего не осталось. Сердце его тоскливо сжалось, сгорели рисунки, множество рисунков. Он успел взять только од­ ну папку. Теперь он не знал, сможет ли вернуться к тому, чем была полна его жизнь, к тому, что он постоянно делал, или начнется для него что-то совсем иное... А может, уже никогда и ничего не начнется... Все сгорело!.. Иван медленно спустился и побрел вдоль берега, стараясь не оглядываться и не смотреть больше на пепелище.. Нет ни дома, в котором он, Иван, родился и прожил свои восемнадцать лет, ни рисунков, которые он собирался, но не успел показать ко­ му-нибудь из настоящих художников. Деревья на набережной стояли почерневшие, обнаженные, с начисто сгоревшей листвой. Жалобно мычала корова, глядя на Ивана тоскливыми глазами, и тугие, набрякшие соски ее сочились белыми каплями... А где-то внизу, на берегу Топмы, пела девочка. Иван остановился, прислушиваясь и поражаясь какой-то удивительной силе тоненького, трепетного голоска — девочка пела протяжно и печально: «Раю, мой раю, прекрасный рай...». Иван опустился прямо на землю, на истлевшую траву, и закрыл руками лицо. Дом Шишкины выстроили новый, лучше прежнего, каменный, в два этажа, с балконом в сторону Тоймы, с узкими лестницами изнутри и лестницами наружными, с несколькими запасными ходами, чтобы в случае чего... Отец за это лето заметно поху­ дел, сдал. Дом проектировался сообща, семейно — Ивану Васильевичу помогали в этом зять, муж старшей дочери Александры Дмитрий Стахеев, Иван и Николай — все приложили руку. По, пожалуй, Иванова лепта была тут особой. Он собственноручно начертил план будущего дома, и отец сразу одобрил его проект. Спешили до холодов закончить постройку, работали от рассвета до темна, только изредка, в дни престоль­ ных праздников позволяя себе передышки. Иван совсем забросил рисование. Он охотно- помогал строителям. Иногда легко, играючи подхватывал бревешко и одним махом вскидывал на плечо. Даже дюжие плотники ахали: экая силища у парня! Он и сам удивлялся — не подозревал раньше, какая мощь дремала в его молодом теле, и наслаж­ дался сейчас этим новым, сильным ощущением. Дарья Романовна, глядя на сына, тоже радовалась в душе — может, хоть работа отвлечет его от пустопорожнего заня­ тия, ведь кроме бумаг да карандашей ничего больше не знает. «Господи.— шептала- Дарья Романовна, любуясь Иваном, его твердой поступью,— господи, образумь его, на­ ставь на путь истинный». Елабуга отстраивалась заново, поднимались над пепелищами новые дома — и на Покровской, что шла мимо собора, и на Казанской улице, тянувшейся через весь город, до самого почти соснового бора... Вырастали один за другим, как грибы после дождич­ ка, каменные особняки, с каменными же крытыми воротами и въездными... Открыва­ лись новые лавки. И уже работали и гончарный, и колокольный, и мыловаренный, и- салосвечный, и два пряничных завода, а в здании духовного училища, на Казанской, каждый день теперь слышны были стройные голоса мальчишеского певческого хора... Осень стояла сухая, ровная и долгая. К ней привыкли и не заметили, как подкрался* первый зазимок Утром как-то Иван проснулся, выглянул в окно, а на дворе снег. И первый следок от крыльца к воротам, прямой, как синяя строчка на белом листе... Захотелось выскочить поскорее и пробежать по этому свежему чистому покрову. Лег­ ко, радостно было на душе, и до боли знакомое, много раз испытанное нетерпение овладело Иваном Он торопливо встал, разыскал бумагу, карандаши и, вспомнив своих казанских товарищей и учителя Петровичева, тихо засмеялся: «Острее затачивай ка­ рандаш...» К нему вернулось с новой силой желание — рисовать, рисовать... В эти дни произошло событие, перевернувшее все вверх дном: Николай и Анаста- сея, дочь дяди Василия, решили пожениться. В доме переполошились — виданное л» дело, брат и сестра! Хоть и двоюродные, а все же близкие по крови —допустимо ли>