Сибирские огни № 11 - 1972

— Действительно...—задумался Бук.—Страшная клятва страшно запуталась. Сейчас я придумаю другую, полегче. — А я пока оденусь. — Да, да, не мешай мне,—сказал Бук и принялся, заложив перед­ ние лапки за спину, расхаживать вокруг консервной банки. — Я, Бориска, обещаю... Я никогда... Пусть и гром и молния, ес­ ли...—бубнил он без остановки. — Что, у Бука так сильно болит голова? —спросила Сороку Ма- «шенька, выходя на берег и отряхиваясь. — Нет, он придумывает для Бориски противоутопленническую клятву. — Скоро? —спросил Бориска. — Уже готова,—сказал Бук, усаживаясь на консервную банку.— Повторяй: Пусть не буду я Бориской, стану горькою редиской, если Бука обману,— уплыву на глубину! Бориска повторил. — Я доволен,—сказал Бук,—Теперь ты связан простой и в тоже время страшной клятвой. Кому захочется становиться горькою редиской вместо человека. Это даже пострашнее, чем утонуть! — А солнце, солнце-то совсем легло спать,—сказала Сорока.— Вы что, не замечаете? Все посмотрели на запад. — Мне обязательно попадет дома,—сказал Бориска.—Я слишком заигрался. Папа с мамой, наверное, истратили все нервы. Надо торо­ питься — Побежим? —предложила Машенька. — Да,—сказал Бориска. — Возьми меня в свою запазуху,—попросился Бук.—Моя задняя левая лапка почему-то захромала. — И меня...—стрекотнула Сорока.—В темноте лететь не очень-то удобно. — Залезайте,—разрешил Бориска,—только поживее. ...Река засыпала вслед за солнцем. Стала гладкой, темной и такой тихой, что можно было подумать, будто и не течет вовсе. Только иногда, на глубине, еще всплескивала большая рыба да пролетающие кулики, уже невидимые, проносили над самой речной по­ верхностью свои последние предсонные вскрики —«вить-вить-вить, вить- вить-витр-вить...» Казалось, что они ищут в темноте друг друга, дого­ вариваясь о ночлеге. Машенька бежала впереди Бориски и предупреждала: — Осторожнее, здесь лежит камень. Или: — Не запутайтесь, здесь валяется проволока... Бук, забравшийся за пазуху, время от времени ласково, совсем как котенок, терся головой о Борискину шею. А Сорока, решившая, что удобнее сидеть на Борискином плече,, ежеминутно спрашивала: — Ты не забудешь нас? — Что ты,—отвечал Бориска,—никогда! .Вдруг .Машенька остановилась. — Смотрите,—сказала она,—появилась Первая Вечерняя Звезда.