Сибирские огни № 11 - 1972

ла не только умная, профессиональная и требовательная, но и в высшей степени тон­ кая, деликатная, уважительная. Я не пом­ ню случая, когда Лидия Корнеевна что-ни­ будь подсказывала или, тем более, навязы­ вала автору. Она читала твою рукопись твоими глазами и, когда делала замечания, указывала на что-нибудь, тебе казалось, что ты слышишь свой собственный голос, голос твоего двойника. Тебя спрашивали: — Вам не кажется, что фамилия Колу- пайчик чересчур смешная, фельетонная для этой повести? И ты вдруг вспоминал, что не раз и не два и сам спотыкался, морщился, когда вы­ писывал на бумаге эту дурацкую фамилию. Владелец золотых часов и без того смешон, незачем смешить публику еще и его именем. И ты тут же находишь другую фами­ лию: Кудеяр. Или: — Не думаете ли вы, что этот эпизод несколько сентиментален? А этот поворот сюжета чуть-чуть грубоват, прямолинеен?.. Ну, конечно же, ведь ты и сам так ду­ маешь, или, если еще не успел подумать, то вот-вот подумал бы... С удивительной проницательностью Ли­ дия Корнеевна находила и указывала, где в рукописи звучит мой голос, моя инто­ нация, а где — чужие, заимствованные, книжные. Ошибался ли редактор, все ли замечания его принимала моя душа, приходилось ли мне спорить, возражать, отстаивать что- нибудь? Не помню. Может быть, и были возраже­ ния, но, вероятно, редактор принимал их столь же деликатно, с тем же тактом, с ка­ ким предлагал мне до этого свои замечания и пожелания. Во всяком случае, воспоми­ нания мои об этой работе буквально ничем не омрачены. И еще одно. Эта работа памятна и зна­ чительна для м,еня не только тем, что в ре­ зультате ее я сделал свою повесть лучше, чем она была. В процессе этой редактуры я очень многому научился. Я понял, что не только могу, но и должен работать луч­ ше, чище, ответственнее. «Часы» — первая и последняя моя рабо­ та, где я воспользовался — и очень широ­ ко — помощью редактора. Именно эта рабо­ та, как я теперь понимаю, сделала меня про­ фессионалом. Я научился смотреть на свои писания как бы со стороны, глазами чита­ теля, критика и редактора. Нужно ли доказывать, что всякий на­ стоящий, сложившийся художник, не начи­ нающий и не дилетант, в помощи редакто­ ра не нуждается. То есть он может, конеч­ но, и даже должен прислушиваться к сове­ ту умного слушателя и читателя, в том чис­ ле и к мнению редактора. Но прав был Мар­ шак, который тысячу раз напоминал и мне, и другим своим ученикам, что — «ты сам свой высший суд». Следующую свою книгу я писал именно так, то есть внимательно прислушиваясь к мнению редактора, но еще более чутко, на­ стороженно слушая тот критический и ана­ литический внутренний голос, который, как я уже говорил, звучал и прежде, но звучал очень глухо, где-то в глубине, в недрах, и до сознания не всегда доходил. Эта следующая книга называлась «Па­ кет». 6 Над этой совсем маленькой книжкой (она в шесть раз меньше «Республики Шкид») я работал семь или восемь меся­ цев. Именно про такую работу говорят: ювелирная. Просиживая над рукописью но­ чи напролет, я делал иногда по десять-две­ надцать строчек за «смену». Что же •— мне не работалось, не писалось? Нет, очень даже писалось. Редко в своей жизни я работал с таким подъемом, с таким высо­ ким упоением, с такой чистой Lust zu fabulieren, как в этот раз. За ночь я ис­ писывал десятки листов бумаги, а десять- двенадцать строчек это был результат, те граммы радия, которые добываются из тысячи тонн руды. В «Пакете» нет заданного размера. И, вместе с тем, это рассказ фонетический, рас­ считанный на громкое чтение, на чтение вслух. Следовательно, в нем есть свой ритм, как есть, впрочем, ритм во всякой живой речи. И, как в хорошей живой речи, есть музыка. Из ткани рассказа нельзя вынуть слово, чтобы не повредить целостности тка­ ни и не сломать музыкальность фразы. Повторяю: «Пакет» нельзя разбить на стихотворные строчки, и все-таки эта по­ весть от первого до последнего слова напи­ сана как стихи. Скрупулезность работы над книгой этим и объясняется. Тут работа шла прежде всего над сло­ вом. И все, что есть хорошего в «Пакете», тоже обязано слову, словам, их музыкаль­ ности, их звучности, их удачному подбору, сочетанию, точному соответствию фонетики и семантики. Успех «Пакета» держится толь­ ко на этом. Ведь сюжетная основа книги довольна банальна. Военному человеку, красноармейцу дано поручение — доставить в штаб командования пакет. Боец попадает в плен, бежит, еще раз попадает в плен — уже к своим. Кончается тем, что пакет до­ ставлен по назначению. Задание выполнено. Герой жив, здоров, его награждают орде­ ном. Если бы эта история была рассказана не самим героем, не Петей Трофимовым, а от лица автора,— получился бы жалкий, при­ митивный рассказец. И написался бы он, вероятно, не за семь-восемь месяцев, а за семь-восемь дней. Но представляю, как скуч­ но было бы не только читать, но и писать это сочинение. Меня спросят: что значит «от лица авто­ ра»? Разве в «Пакете» не автор ведет рас­ сказ? Да, разумеется, автор. Но здесь он не