Сибирские огни № 11 - 1972

К Р И Т И К А БИБЛИОГРАФИЯ В. КАНТОРОВИЧ Научно-художественный жанр I. ДИСКУССИЯ С ПРОДОЛЖЕНИЕМ Широкая дискуссия об этом «новом» жанре открылась в 1960 году статьями Д а­ ниила Данина в «Литературной газете» и «Новом мире», вызвавшими спор. Данину отвечали авторы, работающие в том же жанре, соратники. Дискуссия продолжалась многие годы. Спустя 10 лет «Литературная газета» предоставила слово по тому же во­ просу доктору философских наук (социоло­ гу) Генриху Волкову, который кое в чем буквально повторил мысли Данина (одна­ ко, пользуясь термином «научно-художе­ ственный жанр», Волков имеет в виду пре­ имущественно популяризаторскую литерату­ ру). Впрочем, и Данин не был первооткры­ вателем темы. Споры начались раньше — по поводу первых научно-художественных книг, написанных для детей. Пожалуй, разумно будет предварить ху­ дожественные разборы нескольких при­ мечательных произведений этого жанра своего рода «журналом» дискуссии 1960 года, в который вкраплены высказывания других писателей, относящиеся к 1954, 1956 и 1970 годам. Вот как выглядят эти споры. Даниил Данин: Популярная книга М. Бронштейна об истории гелия «Солнеч­ ное вещество» заслужила высокую оценку самого Ландау. Почему? Предназначенная для несведующих, она увлечет и любого физика-профессионала. Это книжка — о до­ блести человеческого разума. Главный ге­ рой Бронштейна не гелий, а искания че­ ловеческого ума. Как в детективе, весь ин­ терес сосредоточен не столько на том, кого ищут, но главным образом на действиях того, кто ищет. Автор проявил себя не только как ученый и популяризатор, но еще и как п и с а т е л ь . И это не повесть в обычном смысле слова, не традиционный очерк, не «записки ученого». Это не смесь научности и художественности. Это само­ бытная литература — научно-художествен­ ный жанр. Самое важное в этом жанре «имя-отчество» проблемы. Здесь ученый не царствует в произведении. Сюжет движет «драма идей» (по Эйнштейну), предмет у этого жанра — не ученые и даже не исти­ на, а искания истины. Из произведений ху­ дожественной литературы, посвященных че­ ловековедению (от «Скучной истории» Че­ хова до «Жизни во мгле» Уилсона), чита­ тель, по существу, почти ничего не узнает о конкретных проблемах науки. Впрочем, автор научно-художественного произведе­ ния эти проблемы препарирует по-своему, и ему под силу кое-что недоступное ни ли­ тературе чисто научной, ни литературе про­ сто художественной. Геннадий Гор (еще в 1956 г.): Помню свое недоумение по поводу первой прочи­ танной мною научно-художественной книги. Нет фабулы, нет интриги. Никаких прик­ лючений, а читать интересно. Странный ге­ рой — без имени, без фамилии, без возра­ ста, без характера, без лица. И однако оба­ яние его ни с чем несравнимо. Герой этот — творческая мысль. Это был «Рассказ о великом плане» М. Ильина. Генрих Волков (1970 г.): Меня давно привлекает мысль о таком жанре, где бы воссоздавались биографии великих идей, где бы увлекательно (в этом все дело) рас­ сказывалось о перипетиях и одиссеях ищу­ щей теоретической мысли человечества, о ее трудных восхождениях к вершинам и пикам открытий... Лев Успенский (еще в 1954 г.): Научно­ художественная литература есть в первую голову вид поэтического творчества. Автор такой книги должен сознавать себя худож­ ником, человеком искусства. Даже безукоризненно составленный «Ка­ лендарь природы» не превратится в «Лес­ ную газету» В. Бианки, если автор не суме­ ет опоэтизировать свою тему. Иногда и ученые силой темперамента, таланта создают произведения бесспорной художественной ценности (К. Тимирязев, А. Ферсман).