Сибирские огни № 11 - 1972

— Деда! Смотри, деда! — выходил из себя мальчишка,— Бей его, бей! Море успокоилось только через несколько дней. Доцветали магнолии с лакированными, жесткими, как у фикуса, листьями, теплились на них стеариновые белые фонарики. Они чади­ ли на весь городок. Зеленое, теплое море ласково и спокойно. Радостно смотреть Ков­ шову, как дельфиненком бултыхается в нем Максимка. Он бросается в легонькую волну, бьет руками, ногами, поднимая брызги. Ему нра­ вится нырять, это ему кажется очень смелым, рискованным делом. — Смотри, деда! — вопит он и уходит под волну. Она его несколь­ ко раз переворачивает и выталкивает на мелкую гальку. — Плавать я уже научился, деда! — кричит малыш.—Но только почему это вода меня не держит? Ковшов, облокотившись на колени, сидит на теплом камне и смот­ рит на Максима. Солнце палит. Ковшов окунает в море рубашку и кладет ее на голову. По лицу его обильно течет соленая вода. «А люди уже летят с Луны на Землю,—подумалось ему.—Летят от лунного «Моря Спокойствия» к земному Тихому океану. От мертвых глыб и кратеров к свету и синеве земли»... Идут они берегом, ласковое море накатывается, обдает их голые ноги чистейшей водой и пеной, идут они — маленький и большущий. Малыш глазеет на сверкающее море с одной стороны и на зеленые ды­ мящиеся горы с другой. Большой и маленький долго шатались в удивительном парке, раз­ глядывая диковинные деревья: пробковый дуб с толстенной упругой корой, всегда наклоненную к морю хвойную криптомерию, тюльпановое дерево, держащее в лапах желтые чашки цветов, чилийскую араука­ рию, похожую на капроновую елку. Ветви ее, унизанные колючками, топорщились оленьими рогами. Удавом обвивала какое-то дерево глициния... Это все было интересно деду. А Максима привлекло озерцо с ост­ ровком. На нем, среди зарослей бамбука, стояла избушка на курьих ножках. Ее бревнышки были зеленые, синие, оранжевые Вокруг пла­ вали черные с красными клювами лебеди. Высоко на диковинных де­ ревьях дико вопили павлины, хвосты их ниспадали радужными водо­ падами... Кто-то посадил и вырастил этот парк, а потом... ушел. Навечно. И тут Ковшова настигла неожиданная мысль. «А ведь мы живем в мире, который наполовину создан умершими,— подумал он,—Вокруг звучит музыка уже ушедших от нас композиторов, мы читаем книги умерших классиков, нас окружают картины художников, которые уже в земле, и наши дома и города созданы теми, которых теперь нет на белом свете. Только их души говорят с нами» — Слушай, Максим,—заговорил Ковшов.— По радио я сегодня услыхал интересное. Когда астронавты ходили по Луне, их тяжелые термические ботинки оставили на ней глубокие следы. Так вот, какой- то ученый сказал, что эти следы могут продержаться многие миллио­ ны лет. — Почему? — спросил Максим, глядя на деда, как на высокое дерево. — Ну, понимаешь, там, на Луне... Ты еще не поймешь это. Но все- таки слушай. Там воздуха нет, ветра нет, звуков нет — никакого дви­ жения. Мертво. Вот следы и останутся навечно.