Сибирские огни № 11 - 1972

— Может быть, мальчику молока...—И не договорила, увидев, что ребенок уже спит. Ковшов, весь светящийся радостью, отрицательно замотал головой и пошел навстречу... 3 Вышел он из комнаты хозяйки поздно. Перед грозой сильнее пахли цветы. Малыш, свернувшись калачиком, дрыхнул сладчайшим сном. Он лежал голый, коричневый, перепоясанный белой полосой —тело под трусиками не загорело. Ковшов легонько пошлепал внука по задку и, подняв с пола одеяло, накрыл его. С наслаждением зевнув, сладко потянулся, огромный, красивый, и тут будто кто-то всадил в его сердце иглу. В глазах потемнело. Одну ручищу он притиснул к груди, а другую вытянул вперед и, шатаясь, двинулся, как слепой, пока не нащупал плетеное кресло. И снова вон­ зилась в сердце игла. Он осторожно, медленно опустился в кресло; так опускался на Луну Нейл «с сильными руками». Ковшов сидел скорчившись и властным свистящим шепотом кому-то приказывал: — Нельзя. У моря нельзя. Со мной малыш. Нельзя! Погоди! У хозяйки могли быть какие-нибудь таблетки, но Ковшов боялся пошевелиться. Он замер, прислушиваясь к сердцу. — Я тебе, подлое! Насос ты и есть насос. Ну и качай! Выбрало время. Ты понимаешь: со мной малыш. Он от дома за тысячи кило­ метров. Мне на тебя и на себя плевать. Все дело в малыше. Привезу его домой, тогда и можешь дурить... Ковшов откинулся на спинку затрещавшего кресла и замер с за­ крытыми глазами. Немало осталось за спиной инженера построенных мостов, и жизнь его распадалась на части, которые носили названия то тихих, то бурных рек. «Это было... Я строил тогда мост через Томь... Помню, мы тогда строили мост через Обь... А это...» И вот теперь, когда все его мосты были отданы людям, у него остался только один мост, и он был не за спиной, а впереди, и не Ков­ шов его строил, а время воздвигло. Минуешь его и уйдешь неведомо куда. И этот мост один для всех на земном шаре. И Ковшов сегодня почувствовал его зыбкий настил. Тревога, нехорошее предчувствие ох­ ватили его. В глубокой тьме шумел дождь, над взволнованным морем полы­ хали молнии. Ковшов открыл глаза. Зеленая лохматая стена вьющего­ ся винограда заткала веранду так, что посередине ее остался про­ свет, словно не до конца сдвинули две половинки занавеса. В этот просвет шлепались на перила крупные частые капли. Там, за неболь­ шим садом, бушевали, освещенные снизу фонарем, высоченные эвка­ липты. По черным проводам катились и катились сияющие капли. Они догоняли друг друга, сливались и гасли — падали. Асфальтовая дорожка в саду забурлила, как на огне, и вдруг хлынула через край потоками. Шумел ливень, шумело море, порой бу­ хало орудийным залпом. Пахло солоноватой свежестью. Внезапно из темноты и дождя, словно брошенный кем-то, влетел комочек мокрых перьев и шлепнулся на раскладушку к Максиму. Ков­ шов пригляделся и увидел птаху, похожую на горихвостку. Она сов­ сем намокла, перышки ее слиплись. Наверное, ночь и ливень застали ее на дереве, вот она и бросилась на свет. Ковшов шевельнулся, крёс-