Сибирские огни № 11 - 1972

в каждом своем движении и жесте, что сразу угадывалась в нем недюжинная внут­ ренняя сила. — Вы ко мне? — сказал он, энергично протягивая маленькую твердую ладонь.— Здравствуйте. Если не ошибаюсь, вы Шишкин? Мне друзья так отлично вас описали, что ошибиться невозможно. Я очень рад, что вы пришли. — Я тоже о вас наслышан,— ответил Шишкин.— Еще будучи за границей. — Проходите, пожалуйста, тут у нас головной класс...— Он вдруг заметил все еще стоявшего рядом шишкинского «проводника», улыбнулся и весело представил.— А это надежда русской живописи — Федя... прошу прощения, Федор Александрович Васильев. — Ну уж, скажете...— смутился Васильев. Втроем они шли по вечернему Петербургу и разговаривали, впрочем, больше го­ ворил Крамской. Шишкин только изредка вставлял какое-либо свое замечание. А Ва­ сильев шел молча и был отчего-то хмур, чем-то озабочен. — После того события,— говорил Крамской,— нас отчислили из Академии... Это­ го надо было ожидать, мы ведь знали, на что идем! Вот тогда и решили объединить­ ся в артель...—Он улыбнулся.— По примеру мастерских Веры Павловны... Помните, у Чернышевского в романе? — Да. Я прочитал его недавно,—сказал Шишкин,— за границей не удалось. — Вот так,— вздохнул Крамской, зябко поводя плечами.— А Чернышевского за­ прятали, засадили в крепость... Как это, Федя, у Некрасова, помнишь, по случаю смерти Шевченко? Васильев быстро обернулся. — Конечно, помню,— сказал он поспешно.— «Не предавайтесь особой унылости! Случай предвиденный, чуть не желательный. Так погибает по божией милости русской земли человек замечательный». — По божией милости,— с грустной усмешкой повторил Крамской.— А артель наша, Иван Иванович, боюсь, долго не продержится. Что-то многие начали тянуть в разные стороны, как в той крыловской басне... А жаль, очень жаль. Художников у нас талантливых немало. Хоть и называют нас в газетках певцами «обжорных ря­ дов», да бог с ними. Слепцы! Не видят главного: художники за основу своей работы жизнь стали брать, реальную, а не надуманную. Тут, разумеется, палка о двух кон­ цах,— продолжал он.— И мы должны отдавать себе отчет: внешнее правдоподобие — это еще не искусство, а рассмотреть существо жизни не так просто, да и не каждому дано.— И вдруг спросил: — Ну, как там заграница? Шишкин махнул рукой: — Заграница хороша для праздных путешествий. А для работы... для работы — французу нужна Франция, а русскому — Россия. — Стократ верно! — согласился Крамской. А Васильев все помалкивал, занят был своими мыслями или слушал да мотал себе на ус — усики и вправду пробивались уже над его капризно вздернутой верхней губой,— да и не в духе он был что-то сегодня, Васильев. — Федор вот тоже по уши влюблен в пейзаж,— сказал Крамской.— Иногда та­ кие штучки выкидывает — ахнешь. Вы, Иван Иванович, выберете как-нибудь время, посмотрите. Ей-богу, хороши! — Так я с удовольствием,— охотно отозвался Шишкин и вопросительно посмот­ рел на Васильева.— Я готов в любое время. — Вот и славно. А ты, Федор Александрович, не скромничай и не теряйся, когда тебе выпадает такая возможность,— наставительно сказал Крамской. — Для меня будет большой честью, если Иван Иванович посмотрит мои кар­ тинки... Только... Впрочем, я готов хоть завтра. Хоть завтра,— повторил он.— Если Иван Иванович найдет возможным. — Отчего ж, можно и завтра,—согласился Шишкин и дружески тронул Василь­ ева за локоть. 1Ш