Сибирские огни № 10 - 1972

Алешка слушал, наш разговор с напряженным вниманием и тоже стал умолять мать, обещая быть очень осторожным и осмотрительным. Накануне отъезда Алешки Тамара не спала всю ночь. Я слышал, как она шурша­ ла, снова перебирая .вещи, еще вчера сложенные в рюкзак. Ведь она впервые отправ­ ляла сына в дальнюю дорогу и на трудную работу. Меня тоже томило беспокойство. Конечно, я понимал неизбежность и неотвра­ тимость самых различных встреч с самыми разными людьми, которые ждут Алешку п жизни. Но сердце ныло: не слишком ли рано выталкиваем мы парня в нелегкую жизнь? Всего 15 лет ему, устоит ли он перед трудностями? Безмятежно спал один только Алешка, умаявшийся во время вчерашних сборов. Мы разбудили его в седьмом часу, он с минуту таращил сонные глаза; а потом быстро вскочил и принялся натягивать рубаху. Предупредительность, с какой откликались на любое его желание мать и бабушка, по-моему, даже сердили его, и только из деликат­ ности он терпел все эти, с его точки зрения, обидные женские нежности. Провожать отправились всей семьей, и это опять очень не понравилось Алешке. Но он, как и дома, покорился. Только хмурился. Вспоминая сейчас о том времени, я спрашиваю себя, вправе ли рассказывать о наших родительских переживаниях? Ведь речь-то о сыне. Но тут же приходит на ум такое соображение: нередко именно неразумная родительская любовь и ненужная, а значит и вредная опека приводят к тому, что дети вырастают в лучшем случае хлюпи­ ками. Подчеркиваю: в лучшем! В детях нужно видеть прежде всего людей, таких же, как мы сами, но с ограни­ ченными знаниями и пока небольшим опытом. А приобрести опыт и знания человек мо­ жет скорей всего, если непосредственно участвует в жизни. Это требует от родителей и смелости, и терпения, и мужества. К сожалению, у нас с Тамарой их порой не хвата­ ло. Особенно в то первое лето Алешкиной экспедиции. Впрочем, вначале все было относительно спокойно. Через двое суток пришла те­ леграмма, в которой Алешка сообщал, что добрались до Красноярска и что он здоров и очень счастлив. Мы тоже были счастливы. А потом потянулось время, измеряемое не количеством дней, а письмами. К моему беспокойству за сына добавлялась тревога за Тамару, которую стали мучить предпо­ ложения, одно ужаснее другого. Мне далеко не всегда удавалось успокоить ее. Она даже в письмах Алешки находила причины для новых и новых опасений. — Вот он сообщает, что идут дожди. Ведь, он, наверняка, простынет. А прочтя в следующем письме, что экспедиция добралась к горам и вокруг кра­ сота неописуемая, Тамара прежде всего вспоминала, что горы —это же скалы и обрывы8 Сын с гордостью писал, что, сопровождая руководительницу в маршрутах, тащит рюкзак, набитый образцами иногда чуть не доверху, и что помогает ему в таких случаях отцовский совет: разбить путь на короткие отрезки и идти от одного ориентира до дру­ гого. Меня такие письма радовали. Тамару приводили чуть ли не в ужас. Однажды она ни с того ни с сего заявила, что Алешка заболел, что она чует беду. Прежние, явно неосновательные опасения настроили меня скептически. Как на грех оче­ редного письма долго не было. А Тамара уже не находила себе места. Неожиданно мы получили телеграмму о том, что сын возвращается домой. Подпись была не Алешкина, и это встревожило не только Тамару, но и меня. Тем более, что пункт отправления был неизвестный. Вероятно, отбивали телеграмму из какого-то маленького поселка, которо­ го и на карте-то не найти. Но вернулся Алешка цел и невредим. Только почернел от грязи или от загара — мы сразу и не поняли. В путешествии по Забайкалью он похудел. Но мускулов явно прибавилось, и сам он выглядел более взрослым. А сердце материнское все-таки оказалось вещуном. Алешка в самом деле послед­ ние десять дней пролежал в районной больнице с фурункулезом. — Можешь меня на куски изрубить,—сказала мне Тамара,—но больше я сыиа никуда не пущу. Никаких воспитательских экспериментов не будет! Я не стал спорить, а про себя подумал: поживем-увидим, как оно получится