Сибирские огни № 10 - 1972

ра с жадными глазами. Они —две круглых блестящих стекляшки. Он рыкнул — прокатился по лугу недолгий гром. Он вскинул сачок —тот со свистом ушел в небо. Страх поселился в Сигурде, веселость и страх. Он на высоте кустов полетел к белому платьицу Тани. А позади громко топало и пыхтело. Сигурд летел тихо, чтобы оно не отстало, не теряло пыл охоты. И Таня сжалась,» когда бабочку смял удар сачка. Он вдавил ее в промежуток мелких березовых кустиков. — Есть! — вскрикнул бородач и нагнулся, запустил руку в траву» — Что вам, молодой человек? Из травы приподнялся Сигурд в виде небольшого и морщинистого старичка. Бородач стал пятиться. — Простите,— сказал бородач и подтянул штаны.— Что-то с глазами. — Полежать не дадут, поспать не дадут,— негодовал Сигурд. — Солнце, знаете ли... Бородач отходил, оглядываясь. Погрозил кулаком, повернулся и побежал. — Почему ты не смеешься? — спросил Сигурд. Таня молчала. Она рвала травинки и жевала те их части, что вотк­ нуты в основу стебельков. Они как салат без сметаны — трава с про­ стым травяным вкусом и запахом. И только. «Он воздух, он мираж, я его сама придумала». — Таня, ты расстроена?.. — Нет, не то... Скажи, если меня оскорбят, или... Ты заступишься за меня? Ударишь нахала? — Чем? — спросил Сигурд.— Я дым, клубок молекул, сочетание еще неразведанных свойств материи. Я не могу ни обнять тебя, ни за­ щитить. Сила моя в этом мире мнимая и овеществляется другими: то­ варищами, машиной, шефом. Я — их инструмент. Ты расстроена? Корова подошла и смотрела на них, вздыхая. Нос ее был черный и мокрый. Она лизала его шершавым языком. — Хочешь, я узнаю, что сейчас чувствует эта корова?—спросил Сигурд. — Я знаю. Она хочет, чтобы мы ее подоили,— сказала Таня.— Мне пора. Не провожай, я сама... 19 На веранде гудела из угла в угол оса с золотым животиком. Ба­ бушка погрозила ей пальцем и велела прогнать. — Почем я знаю, что это не твой прохиндей,— сказала бабушка ;Тане.— Прилетел и слушает. Проныра! Таня обиделась. — Что вы, бабушка, он не такой. — За себя ручайся, деточка, только за себя и то здраво подумав. Вот и Пеструха на меня как-то странно посматривает и яйцо мне не снесла. А снесет, то как его будешь есть? Почем я знаю, может быть, Пеструха — это тоже он. Таня взяла полотенце и выгнала осу. Пришлось вытаскивать из угла домашнего паука и садить его за двери. Котенок сидел на полу. — Убери и его,— требовала бабушка,— Очень уж у него глаз со­ образительный.